– А сколько всего впереди, представляешь? Мы встретимся с нашими, а потом полетим на Землю! Вдруг да родню отыщем?
– Аллочка, ты – мой самый близкий родственник, роднее не бывает…
Миньковская сладко улыбнулась.
– Знаешь, чего я боялась больше всего? – призналась она. – Увидеть тебя голым. А ты весь такой гладенький…
– Ну, ты обо мне, как о дитенке!
– И мне совсем не было больно – ни капельки…
– Аллочка… Что же ты не сказала?
– А тебе было бы легко признаться, что ты – девственник?
– Ну, когда это было…
Алла засмеялась, вскочила, отчего ее груди подпрыгнули, и крикнула:
– Подъем!
– Слушаюсь!
Одевшись, они вернулись в лагерь по своим следам.
Глава 13
«За речкой на юге»
Жизнь в лагере кипела и бурлила. Марк Виштальский с целой командой добровольных помощников ставил две армейские палатки – чтоб мальчики справа, а девочки слева. Слышались возгласы:
– Да куда вы тулите эту халабуду?
– Сюда, вот…
– А надо тамочки и туточки!
– Кончай ловить гавов там, иди помоги мне тут!
– Шо вы пихаетесь?
– Саксин! Иди вже сюда, сколько можно ждать!
– Щас!
– Ты мне не щас, а зараз!
Вокруг Шматко собралась иная компания – рыбаки по зову сердца. Соорудив импровизированный плот, они загрузились и вышли в залив, дружно выгребая маленькими веслами.
– Давайте мачту доделаем! – кричали им с берега и потрясали кипой парашютов, годных на перешив в паруса, но рыбаки лишь отмахивались веслами – их ждал первый улов в океане Водана.
Целая стая лопухастых рыб, просвечивая на солнце, перелетела через плот и булькнула в воду. Тут же стала ясна причина кульбитов – метра на три из волн выперла тварь, больше всего похожая на кожистую воронку, отороченную куцыми плавниками.
Издав сиплый, булькающий звук, тварь сомкнула круглую пасть, оснащенную многорядными зубами, ляскнула и погрузилась обратно, глубоко разочарованная, только длинный тонкий хвост щелкнул в воздухе кнутом, окропляя плот капельками соленой влаги.
Теплый ветер обвевал кузьмичевское тело, его грели две звезды, красная и голубая, под ногами продавливался мягкий, горячий песок.
Георгий глубоко вздохнул. В это прекрасное мгновение ему было явлено драгоценное чувство некоей причастности, включения в жизнь космоса.
Раньше все ощущения полковника, все его желания и помыслы складывались из фактов бытия, земного бытия, но даже впечатления того, что он землянин, не было. А теперь ему явилось понимание: он – житель Галактики.
Его родная планета вращается вокруг желтого карлика, ничем не примечательной, заурядной звезды, которых по Млечному Пути миллиарды светятся.
И Солнце, и Земля, и он, Георгий Кузьмичев, всего лишь незаметные частички Вселенной, песчинки в кладке Мироздания. Исчезающе малые величины, но от космоса неотделимые, тождественно равные и далекой-предалекой туманности, остывшей еще в мезозое, и перегретому Ригелю, швыряющему в пространство миллионы тонн света ежесекундно. И тем же лонгструмпам.
Кузьмичев отер лицо, нахмурился – что это с ним? Уж не превращается ли он во впечатлительного интеля? Не подкрадывается ли к нему возрастная сентиментальность?
– Ну уж, нет уж, – высказался полковник и решительно направился в народ.
