Серебряная ведьма

согласиться, что во время видения в музее, Тильда видела ее смерть. У нее была маленькая дочь, и эту девочку взяли в плен и позже увезли в Уэссекс.

У нее были потомки. Это может быть правдой. Сирен и ее дочь – мои предки. Моя родня. И все это безумие, все, что связывает меня с этим местом – одинаковость рисунков на моих горшках и на гривне; мои видения; Сирен и даже то жуткое существо из могилы в раскопе – из-за того, что именно здесь все начиналось. Здесь мои корни, место, откуда взялась та безумная искра волшебства, которую я в себе чувствую. Сирен. Аванк. Озеро. Я. Здесь.

Мысль о том, что она – потомок женщины в лодке, женщины, которую она видит, когда надевает гривну на руку, объясняет все. Ей было предопределено поселиться в этом магическом месте. Предопределено вернуться к своим корням. Наверняка в эти края ее привело не случайное совпадение. Они с Мэтом приезжали сюда несколько раз, прежде чем купили коттедж, и каждый раз она чувствовала необъяснимое родство с этим местом. Родство, которое поражало Тильду, если учесть ее страх перед водой. Когда они отыскали Тай Гвин, коттедж показался ей идеальным местом, как будто он только их и ждал. Но тогда она отмахнулась от этого чувства, решив, что так чувствуют себя все люди после долгих поисков подходящего дома, когда наконец находят то, что по всем параметрам им подходит.

Но в моем случае дело было в другом – здесь и в самом деле мой дом.

А потом Чертополошка нашла гривну.

А я нашла Чертополошку? Или же это она нашла меня?

Начавшиеся в это время раскопки еще больше увеличили шансы на то, что между нею и прошлым установится крепкая связь. Призрак женщины, лежащей в могиле, был потревожен, и это заставило его отыскать Тильду.

Почему меня? Что связывало мою прародительницу с женщиной, найденной в раскопе? Должно быть, между ними произошло что-то важное.

Она останавливает, Чертополошка ждет, навострив уши.

– Нам нужно к могиле, – Тильда говорит это, обращаясь к собаке, но на самом деле ей просто нужно еще раз подтвердить намерение себе самой. – Завтра они увезут останки. И тогда джинна будет уже не загнать обратно в бутылку. Пожалуй, я лучше сойдусь с ней лицом к лицу сейчас, когда мне еще может помочь придавливающий ее камень.

И она сворачивает на тропинку, ведущую к месту раскопок. Оставшийся на тропинке снег ужасно скользок, а усилившийся дождь наверняка скоро промочит ее одежду. Она сплевывает воду, которая течет по лицу, и начинает бежать быстрее. Приблизившись к месту раскопок, Тильда чувствует облегчение – здесь никого нет. Надо думать, все археологи проводят время со своими семьями, празднуя Рождество, и не спешат возвращаться в раскоп, чтобы поднять останки. Есть что-то жуткое и зловещее в пустом шатре, оставленном всеми раскопе и чувстве одиночества, которым пропитано это место. Тильда старается отогнать от себя зарождающийся в душе страх.

У меня нет времени, чтобы нервничать и пугаться. Я должна это сделать. Это существо должно убедиться, что ему меня больше не напугать. Что придется оставить меня в покое. Я готова ему противостоять. Я отнюдь не так беззащитна, как оно думает.

Она добегает до могилы. Лукас накрыл ее полиэтиленовой пленкой, закрепленной колышками для палатки и придавленной по углам увесистыми камнями. Земля вокруг раскопа превратилась в ужасное месиво из-за работы археологов, последовавшего затем сильного мороза, сменившей его оттепели и теперешнего ливня. Чертополошка стоит, прижавшись к Тильде, ее тело напряжено.

– Все будет хорошо, девочка, вот увидишь, – уверяет Тильда, надеясь, что собака не чувствует того беспокойства, которое владеет ею самой.

Она вытаскивает из земли колышки, убирает камни и снимает с могилы пленку. В тишине раннего утра полиэтилен громко шуршит, когда она сворачивает его в неопрятную груду. Теперь виден большой плоский камень, которым придавлены останки. Тильда подавляет дрожь, которая охватывает ее при мысли, что означает этот камень и о том, что здесь, видимо, случилось.

А что теперь? Я что, буду стоять здесь и говорить… с чем?

Она ждет, удивляясь тому, что сейчас ей хочется, чтобы жуткий призрак явился ей, встав из могилы. Потому что если он не явится, она не сможет сойтись с ним лицом к лицу. У нее начинает сосать под ложечкой. Так легко поддаться страху. Повернуться и убежать, выбрав кратчайшую дорогу к дому.

Но я не могу.

Тильда на мгновение закрывает глаза, пытаясь представить себе Сирен.

Ты здесь? Ты мне сейчас нужна. Мне нужна твоя помощь. Разве не этого ты хочешь? Разве не для этого ты привела меня сюда? Где же ты?

Она снова открывает глаза. Ничто не шевелится, кроме дикой утки, крякающей в тростнике. Чувствуя, как сжимается сердце, Тильда понимает, что надо сделать. Если она хочет побороться с тем существом, что лежит в могиле, придется выпустить его на волю. Она спрыгивает в раскоп и опускается на колени на вязкую землю. Чертополошка начинает скулить. Не обращая на нее внимания, Тильда обеими руками берется за край камня и тянет изо всех сил. Но тот не сдвигается ни на сантиметр. Она пытается еще раз, ругаясь и кряхтя.

Он не двигается. Черт. Мне нужен рычаг.