третьего человека в лодке все еще плохо различимы в мглистой дымке, но, похоже, это женщина. Тильда смаргивает осевшие на ресницы капельки тумана и вытирает лицо. Она напрягает зрение еще сильнее, и слезящиеся глаза наконец различают черты пассажирки. Теперь Тильда видит – это молодая красивая женщина, ее волосы скрыты под жгутами, сплетенными из кожаных полос, и головным убором, сделанным из шкуры какого-то животного. У нее очень светлая кожа, но в тусклом свете и клубящемся тумане невозможно разглядеть ни глаз, ни выражения лица. Ясно одно – троица облачена в старинные одежды, словно для реконструкции исторического события или съемок фильма о далеком прошлом.
Они уже подплыли так близко, что Тильда легко могла бы их окликнуть. Она поднимает руку, чтобы помахать им, но в последний миг что-то останавливает ее. Кожу на голове начинает покалывать, дыхание перехватывает. Внезапно туман расходится и за несколько секунд рассеивается совсем – теперь видна водная гладь и даже противоположный берег. Но все выглядит не так, как должно. Вместо низкой крыши туристического кафе на северном берегу озера Тильда замечает жмущиеся друг к другу хижины и струйки дыма, поднимающиеся от небольших костров. И лошадей. И коров. И движущиеся вокруг странно одетые человеческие фигуры. Нигде не видно ни машин, ни моторных лодок. Ни трейлеров, нагруженных каноэ. Вокруг нет ничего знакомого.
Сердцебиение Тильды учащается, хотя от стояния на одном месте она начинает мерзнуть. Голова идет кругом.
От звуков поднимаемых из воды и укладываемых на дно лодки весел внимание Тильды переключается на гребцов. Лодка достигла мелководья с растущим на нем тростником, и мужчины ждут, когда она по инерции подплывет как можно ближе к берегу. Все инстинкты Тильды приказывают ей немедля развернуться и бежать прочь, но она чувствует, что не может сдвинуться с места. Она стоит, остолбенев от увиденного. От невозможности того, во что предлагают поверить глаза. И более всего – от странного вида женщины, которая теперь стоит на носу лодки. Женщина высока, и движения ее грациозны. В ней чувствуется спокойная сила. Ожидая, когда лодка остановится, она медленно поворачивает голову, оглядывая берег. Тильда ждет, затаив дыхание, чувствуя неизбежность того, что должно сейчас произойти. Она хочет сорваться с места, бежать, но в эту минуту она так же не способна бегать, как и летать, а между тем призрачная женщина продолжает поворачиваться, и наконец ее взгляд падает на Тильду.
Мгновение они смотрят друг на друга, и между ними протягивается ниточка мысленной связи. Все остальное словно перестает существовать. Это одновременно прекрасно и ужасно. Тильда стряхивает оцепенение, и страх возвращает ей способность двигаться. Она разворачивается и со всех ног бежит прочь, слыша за спиной громкие возбужденные крики, предупреждающие о том, что на берегу стоит чужой. После короткой паузы раздаются три всплеска.
Теперь Тильда бежит изо всех сил. Набрав такую скорость, на которую прежде считала себя неспособной, она мчится по тропинке. Она слышит за спиной топот. Чувствует, как под ногами дрожит земля – преследователи все ближе и ближе. Смертельно напуганная, она прибавляет скорость, несмотря на то что тропинка отклоняется от берега, несмотря на то что туман возвращается, застилая находящиеся от нее справа поля и вновь сужая ее поле зрения до нескольких метров. Она мчится, не разбирая дороги: скорее, скорее, хотя топот преследователей больше не доносится до ее ушей. Резко свернув за угол, Тильда налетает на одинокую человеческую фигуру, твердо стоящую на середине тропы.
Два дня миновало с тех пор, как я озвучила предостережение во дворце принца. Погода по-прежнему тиха, воды озера спокойны, но я чувствую – на острове царят тревога и раздор. Люди боятся, и не напрасно: видение было четким, его смысл ясен. Они долго изводили меня, выведывая подробности, засыпая вопросами: кто? когда? почему? Разумеется, я не могу им ответить, хотя по мере того, как опасность будет усиливаться, появятся и другие предвестия беды. В этом я уверена. Что касается вопроса, от кого исходит опасность, многие не поверят мне, если я открою свои мысли, ибо все, чем я могу поделиться, – это мудрость и здравый смысл. Люди прислушиваются ко мне, когда я пересказываю посетившее меня видение, но некоторые по-прежнему ставят под сомнение мои речи. Как будто слова пророчицы ничего не значат!
Должна признать: я для них загадка. Я не могу рассчитывать на то, чтобы они поняли все, что делаю, все, что собой представляю. Я следую призванию прорицательницы, завещанному матерью. Она указала мне путь к видениям и научила их толковать. Мы выделялись своей необычностью, и нас всегда уважали за связь со старой верой и обладание полезными способностями. Мое звание ведьмы люди принимают с куда меньшей охотой: они слышали слишком много историй о злодеяниях, приписываемых таким, как я. Сочетание в одном лице ведьмы и провидицы – большая редкость. В день, когда я родилась, матушка поняла: во мне заключена магическая сила. Я одарена богами дважды. Но моего умения оказалось недостаточно, чтобы удержать ее в этой жизни. Матушка на смогла избавиться от завладевшей ею болезни, а я тогда была слишком юна и неопытна, дарования были еще неразвиты, чтобы спасти ее.
Луна стоит высоко в небесах. На землю опустилась священная тьма. Облаков нынче мало, и на поверхность озера падает серебристый свет. Под ним вода едва колышется, расходясь легкими волнами, и закручивается, когда по ней торопливо снует водяная полевка или сонно перебирают перепончатыми лапами птицы, оставшиеся отдыхать на озере, потому что чувствуют себя здесь в большей безопасности. Воздух прохладен и пахнет свежестью, но в нем чувствуется тепло гниения, ибо начинается постепенное осеннее умирание тростника и камышей. Я слышу, как в лесу мои сестры-совы прорезают темноту
