не видишь.
Но после ухода Несты я начинаю сомневаться. Поверит ли мне принцесса? Или она тоже увидит в моем толковании какую-то корысть? Известие, посланное мною, – это худшее из того, что она только может себе представить, и будущее, которое оно несет ей, поистине мрачно. Что, если Венна попытается истолковать видение иначе? Что, если она прислушается к ядовитым словам Несты или та нарочно исказит мое послание? Ибо много ходит историй о посланцах, которые, принеся дурную весть, не доживали до того дня, когда их господин или госпожа убеждались, что они сказали правду. Если Неста будет говорить горячо и убедительно, а Венна захочет услышать только ту версию своего будущего, которая обещает ей счастье, не возложит ли она всю вину на меня? Ведь ей известно, к кому стремится сердце мужа. Как она может этого не знать?
Я затаптываю огонь, сдергиваю плащ с крюка у двери и выхожу в сгущающуюся тьму. У меня так тяжело на сердце и тревожно на душе, что я не могу сидеть в четырех стенах. Я пойду прогуляться по берегам озера, чтобы мне хотя бы отчасти передалось спокойствие его вод.
Декабрьское утро не спешит просыпаться после ночной тьмы – даже в восемь часов света еще недостаточно, чтобы выйти на пробежку. Хотя Тильда и предпочитает бегать на рассвете, не надо перебарщивать. Если сумрак слишком густ, можно легко подвернуть ногу или упасть. Сегодня снова стоит мороз, и когда тьма наконец начинает отступать, становится видно: по всей местности разлито странное серебристое сияние. Тильда стоит в саду с кружкой чая, наблюдая, как невидимое солнце постепенно освещает окружающий мир. Озеро не замерзло, но вода его сегодня так тиха, что Тильда понимает – если температура упадет еще на один градус, оно быстро покроется льдом. В эту безмятежную сцену из-за живой изгороди, идущей вдоль узкой дороги, врывается свет фар и звук мотора поднимающейся на холм машины. Наконец в поле зрения Тильды появляется старенький «Лендровер». Надрывно урча, он едет вверх, поворачивает на сто восемьдесят градусов, чтобы подъехать к коттеджу. За рулем сидит Дилан. Она подходит к воротам, чтобы встретить гостя. Вблизи машина кажется еще более потрепанной и побитой. Кузов в нескольких местах помят, краска выцвела и покрылась царапинами, а из выхлопной трубы вырывается жуткое количество дыма. Дилан паркуется и вылезает со своим всегдашним веселым видом, явно нисколько не обеспокоенный состоянием принадлежащей ему машины.
– Почта! – кричит он, размахивая упакованной в коричневый картон посылкой.
– Прибыли твои книги, – объясняет Дилан, когда Тильда впускает его в сад.
– Я не ожидала, что ты передашь их мне лично в руки. Спасибо. Заходи, я как раз вскипятила чайник.
Она ведет его не на кухню, а в студию, где на конфорке растопленной с вечера дровяной печи тихо свистит чугунный чайник. К мерклому свету занимающегося дня прибавляется свет фонаря «летучая мышь». Тильда понимает, как странно это должно выглядеть со стороны. Когда они входят в студию, Чертополошка встает, но не подходит, чтобы приветствовать Дилана.
– Она еще немного стесняется. Даже без своего розового ошейника.
– Твоя студия выглядит круто, – признает Дилан, осмотрев необожженные горшки, стопки альбомов с зарисовками, банки с глазурями и прочие принадлежности гончарного ремесла. Если отсутствие электрического освещения и кажется ему странным, он ни слова об этом не говорит. – Похоже, ты много трудилась.
– У меня скопилось много незаконченных изделий. Я не могу работать дальше без печи для обжига. Я ужасно рада, что ты привез необходимые книги.
Дилан разглядывает большую современную обжиговую печь, потом переводит взгляд на Тильду.
– Значит, эта штука не работает?
Она не знает, что ответить, и отворачивается, чтобы добавить в чай молока.
– Я просто хочу попробовать провести обжиг по другой технологии – старым способом, который больше соответствует особенностям местности и тому, что вдохновляло меня, когда я создавала горшки.
– Круто. – Он кивает, с легкостью приняв объяснение.
Тильда вручает Дилану кружку с чаем и ждет, чтобы он сам добавил в него отсыревшего сахара. Он явно чувствует себя как дома, и ей становится завидно, что он может так расслабиться в обществе женщины, которую едва знает, в месте, где никогда прежде не бывал, да еще в присутствии не слишком-то дружелюбно настроенной собаки, настороженно следящей за каждым его движением. Тильда берет с верстака жестяную коробку с печеньем и предлагает одно Чертополошке, надеясь, что та подобреет, но собака не принимает угощение. Дилан берет два печенья и, жуя, интересуется:
– Так какой у тебя план? Собираешься соорудить эту штуку здесь?
– О нет. Печь должна стоять снаружи. Думаю, я построю ее из кирпичей. Мне бы хотелось скрепить их с помощью глины, но при такой погоде ее не накопаешь – наверное, придется использовать строительный раствор. – Тильда разворачивает книги и перелистывает страницы одной из них, пока не находит нужную иллюстрацию. – Вот, смотри. Это простое сооружение, но результаты обжига в такой печи могут получиться фантастическими, если правильно управлять температурой.
– Вряд ли это будет легко сделать. Ведь ты разведешь в этой штуке огонь и будешь жечь дрова. Сомневаюсь, что к ней прилагается шкала с обозначениями температур.
– Тут главное – контролировать поток воздуха и позволить печи медленно остывать после того, как огонь внизу догорел. На это может уйти несколько
