привыкли к тому, что ты живешь с нами.
По голосу Тильда слышит: отцу одиноко, и чувствует себя виноватой. Хотя она может легко убедить себя, что мать прекрасно обходится и без их регулярных контактов, она знает – отец сильно по ней скучает. Но мысль, что они приедут и поселятся в коттедже теперь, когда столько всего происходит, ввергает ее в панику.
– Я не уверена насчет дорог…
– Мы можем посмотреть прогноз погоды.
– Узкая дорога, что ведет к моему дому, точно не расчищена.
– Даже твоя мать может немножко пройтись пешком, если у нее достаточно высокий уровень мотивации.
– К тому же электричество работает с перебоями.
– Опять? Я думал, эту проблему устранили.
– Должно быть, это из-за снега.
– Как же ты со всем справляешься?
Она молчит, не зная, меньше родители станут беспокоиться или больше, если она расскажет им про Дилана.
– Я построила обжиговую печь, которая работает на дровах.
Отец смеется.
– Узнаю свою девочку. Сначала горшки и только потом мысли о домашнем уюте.
– Сначала горшки, – соглашается Тильда.
– И ты довольна результатом?
– Я еще не открывала дверцу печи.
– А, – говорит он, хорошо зная, насколько важен этот момент, и понимая, как дочь сейчас нервничает.
Они решают следить за погодой и пока что не принимать окончательных решений. Идея приезда родителей не так определенно отложена в долгий ящик, как хотелось бы Тильде, но нежная забота отца, как всегда, наполняет ее сердце одновременно теплом и чувством вины.
Когда она выходит из студии во внутренний дворик, ее поражают чистота и прозрачность воздуха, насыщенность и четкость цветов, красота пения птиц. День стоит ясный и солнечный, и пейзаж кажется особенно манящим. Сапфировую синеву озера оттеняет белизна окружающего снега. Даже у Чертополошки сейчас беззаботное настроение, и она позволяет Дилану бросать ей снежки и ловит их зубами.
– Ты начинаешь завоевывать ее расположение.
– Ей не очень-то хочется делить тебя со мной, но у каждой собаки есть своя цена.
– Несколько снежков? Кое-кто мог бы сказать, что это дешево. Отец, наверное, задабривал бы ее пирожками с мясом.
– Так твои родители приедут на Рождество?
От этого совершенно естественного вопроса Тильде становится не по себе.
– Дороги засыпаны снегом.
– Только узкие. И снегу не так уж много.
– Но может насыпать еще.
Дилан удивленно смотрит на нее.
– А может и не насыпать.
– Но это же возможно.
– Ну хорошо. – Он на мгновение задумывается. – Разумеется, если дороги все-таки заметет и твои родители не смогут добраться сюда, будем рады, если ты проведешь Рождество с нами в доме Старой Школы.
Уют дома профессора, его безоговорочная благосклонность к ней, общество Дилана – все это кажется более заманчивым, чем чрезмерная родительская забота, даже продиктованная самыми благими пожеланиями. А еще Тильду привлекает возможность порыться в богатой библиотеке Уильямса. Чем глубже она изучит историю окрестностей озера, тем больше вероятности, что удастся выяснить, кто же похоронен в раскопанной археологами могиле, и понять, что происходит с нею самой.
– А твой дядя не будет возражать?
– Да он будет вне себя от радости. Почему бы не съездить к нему сейчас и не сказать?
– Ну, честно говоря, мне хотелось бы еще немного побыть здесь. Поезжай один.
– Ты уже хочешь от меня избавиться, да?
– Конечно, нет, это просто… – Тильда не может подыскать нужных слов, чтобы объяснить, что привыкла жить одна и сейчас ей более, чем когда-либо,
