– Именно ради блага моего ребенка я и отказываюсь его принять.
Она медленно кивает.
– Я надеялась вернуться к моей госпоже с вестью, что моя миссия увенчалась успехом. – Она скалится, стараясь придать улыбке что-то похожее на грусть. – Только представь себе, как известие о твоем согласии обрадовало бы ее бедное сердце! Все эти годы Венна была мне хорошей госпожой, она никогда не унижала меня, всегда была добра. Я даже думаю: она питает ко мне привязанность. Я так надеялась принести ей радостную весть и увидеть, что она снова счастлива.
– Каждая из нас – хозяйка собственного счастья. Мы должны добывать его себе сами, а не искать у других.
Неста неуклюже встает.
– Я вижу, ты не желаешь рассматривать мой план, несмотря на все преимущества, которые он мог бы дать, и мне ясно, что ты отказываешь не из стремления досадить моей госпоже, а из любви к своему ребенку. Я считаю, ты не права и твоей дочери было бы лучше жить рядом с принцем, но я не могу отрицать, что твои намерения чисты. Ты действуешь так, как велит тебе совесть.
– Вот именно, – говорю я и инстинктивно встаю между Нестой и Тануэн.
Прислужница принцессы поднимает с одеяла ивовую корзинку с округлой ручкой и протягивает мне. Ее содержимое прикрыто подоткнутой тряпицей.
– Возьми хотя бы этот дар, чтобы я знала, что, несмотря на мое… разочарование, между нами не осталось вражды. Ты, моя провидица, можешь считать, что я тебе не ровня, но ты же не будешь отрицать, что мы обе – женщины, зависящие от тех, кого мы любим и стремящиеся к их благу. Вот возьми, тут пиво и медовый пряник для тебя и ребенка.
Мне ничего не нужно от Несты, но я не хочу еще больше разжигать неприязнь, которую она ко мне питает. Я протягиваю руку к корзинке, но когда я уже готова ее взять, Тануэн вдруг перестает играть и устремляет взгляд на меня. Ее ясные, блестящие глазки широко раскрыты и настороженны, и когда она так пристально смотрит, мне неожиданно и незвано является видение, яркое и четкое, хотя длится оно лишь мгновение. Я вижу алое небо, кроваво- красный цвет боли и черные побеги чудовищного плюща, затягивающиеся все туже и туже, высасывающие из сумерек весь воздух, несущие с собою смерть. У меня перехватывает дыхание, и я отдергиваю руку.
– Что же это за дар? В этой корзинке заключены боль и смерть!
Лицо Несты мрачнеет, и она открывает было рот, чтобы что-то сказать, но ее слова заглушает громкий топот копыт – к моему дому подъезжают Хивел и еще один воин. Капитан принца соскакивает с седла с проворством, удивительным для такого крупного мужчины. При мне уже нет стража, охраняющего меня и день и ночь, но Хивел при всяком удобном случае по-прежнему заглядывает, чтобы удостовериться, что мне ничего не грозит.
– Что за странные вещи тут творятся?
Он знает: я не доверяю Несте, да и она никогда не делала секрета из своей ненависти ко мне. Возможно, кто-то доложил ему, что она направилась к моему дому.
Неста пятится.
– Я просто навестила Сирен Эрайанейдд, чтобы передать добрые пожелания моей госпожи.
– Ха! – рычит Хивел. – Что-то мне трудно в это поверить!
– Лгунья! – яростно выкрикиваю я. – Ты утверждала, будто принцесса ничего не знает о намерении предложить мне рассмотреть твой жестокий план. А когда я отказалась слушать, ты попыталась причинить мне вред.
– Это неправда! – восклицает она. – Я пришла с добрыми намерениями. Я принесла тебе медовый пряник, который испекла сама…
– А какой яд ты положила в мед?
– Никакой! Смотри сама…
Она убирает тряпицу и отламывает кусок медового пряника, прежде чем кто-либо успевает ее остановить. Неста, громко чавкая, жует, потом глотает. Мы все смотрим на нее, ожидая, что ей станет худо, но ничего не происходит.
– Видите? – насмешливо говорит она. – Вы обвинили меня напрасно. И принцесса непременно об этом узнает. Поклеп, который вы на меня возвели, вам даром не пройдет.
Она пытается уйти, но Хивел преграждает ей путь.
– С чего это ты так торопишься удалиться, если твой приход к нашей пророчице был продиктован такими добрыми намерениями? А ну-ка, дай попробовать мне.
Он запускает руку в корзинку и отламывает от пряника еще кусок. Неста не пытается его остановить, но я вижу, как широко раскрываются ее глаза.
– Хивел, – предупреждаю я. – Не надо…
Но он уже задумчиво жует. Потом пожимает плечами.
– И верно, добрый пряник. Попробуй…
Он берет корзинку и снова опускает в нее руку, желая отломить кусок пряника для меня. Но на сей раз он вскрикивает, хмурится и отдергивает
