– Рад, что вы откровенны со мной. У вас кто-нибудь воевал?
– Отец. Дошел до Кёнигсберга, где был тяжело ранен. К счастью, не инвалид.
– Что ж, герр Девойно, – сказал Байер, – мне нравится ваш проект. Предлагаю обсудить детали за кружкой пива.
– Не откажусь, – поддержал я.
На следующий день я понял, как живется популярным артистам. За автографом писателя Девойно явилась толпа. Хвост очереди струился по залу, выползал из дверей и терялся на площади. Если бы не охрана, меня бы смяли. Охранники регулировали движение и не позволяли читателям задерживаться у стола, где сидел автор. Я работал, словно автомат.
– Наме?[28]
– Лизхен.
«Лизхен от автора». Подпись.
– Наме?
– Фриц.
«Фрицу…»
Через пару часов у меня стала отваливаться рука. Ситуацию спас Циммерман, выглянув из кабинета.
– Майн либен дамен унд херен![29] – обратился он к читателям. – Герр Девойно устал. Столько желающих… – Он провел вдоль очереди рукой. – Позвольте нашему уважаемому гостю передохнуть и пообедать. После этого он продолжит.
К моему удивлению, очередь не взроптала. Никто не крикнул: «Да что это такое? Я тут два часа стоял!» Немцы дисциплинированно разошлись. Я нырнул в кабинет к Циммерману.
– Зачем вы это устроили? – набросился я на редактора. – Вы что, объявление по телевидению давали?
– Нет, – покачал он головой. – О вашей автограф-сессии было сообщено наряду с прочими мероприятиями. Но люди узнали и пришли. Это слава, герр Девойно. Так что примите ее как должное. Тем более что это идет на пользу продажам. Автограф-сессию снимали журналисты, завтра это появится в газетах. Все как нельзя лучше. Идемте в ресторан! Я приглашаю.
За обедом к нам присоединился Байер. Вчера я пообещал свести его с Циммерманом. Попросил отыскать нас на ярмарке. Он и отыскал. Заглянув в ресторан, Байер направился к нашему столику. Я представил его Циммерману.
– Так вы и есть тот врач, с которым наш гость создает фонд? – обрадовался редактор. – Присаживайтесь, герр Байер! Нам есть что обсудить.
Разговор не затянулся. К концу обеда мы обо всем договорились. Благотворительный фонд «Дина» (название предложил я) возглавил попечительский совет из трех человек: меня, Циммермана и Байера. Последнего избрали председателем совета – единогласно. Кандидатуру предложил я, Циммерман кивнул. Байер заулыбался и расправил плечи.
– Завтра в одиннадцать пресс-конференция, – сказал Циммерман. – На ней объявим о создании фонда. Вас, герр Байер, прошу присутствовать.
– Натюрлих! – кивнул врач…
Его выступление на конференции сломало ход разговора. Журналисты явились в пресс-холл, чтобы поговорить с модным писателем. Расспросить о книге, поинтересоваться планами. Но Циммерман решил вначале объявить о фонде. Затем дал слово Байеру.
– Было время, когда мы и русские смотрели друг на друга сквозь прорезь прицела, – сказал тот. – Это были страшные годы. Миллионы погибших, разрушенные города… Русские солдаты, в помощь которым мы создаем фонд, сражались за свою Родину. Не они напали на нас, а мы – на них. В той войне они победили. Но, войдя в Германию, не стали мстить, хотя имели на это право. Они кормили гражданское население и давали ему работу. Я провел в русском плену восемь лет. Меня не били и не унижали, как, впрочем, и других немецких солдат. От нас требовали лишь восстановить нами же разрушенное. Когда мы сделали это, нас отпустили. Я до сих пор помню русских женщин, приходивших к лагерю и приносивших нам хлеб. У многих из них на войне погибли мужья и дети. Но они не испытывали к нам злобы. Наоборот, помогали нам выжить. Теперь мы можем вернуть русским долг. Я призываю всех честных немцев внести свой вклад в дело помощи инвалидам в СССР. Со своей стороны обязуюсь перечислить в фонд «Дина» пятьдесят тысяч марок.
Я едва усидел. Ну, дед! А я думал, что он из любви к делу.
– Издательство, в свою очередь, перечислит полмиллиона, – подхватил Циммерман. – Разумеется, частями, по мере продажи книги. Герр Девойно передает в фонд все полученные за нее гонорары. Это около миллиона марок. В дальнейшем сумма возрастет. Могу заверить, что средства фонда будут потрачены строго на уставные цели. Мы будем публиковать отчеты. Желающим предоставим копии банковских документов. Призываю всех честных немцев присоединиться к нашему начинанию.
Новость взбудоражила журналистов, посыпались вопросы. О книге забыли. Лишь один журналист поинтересовался продолжением «Курта». Я сообщил, что оно непременно будет, и получил благодарный кивок. Остальная аудитория спрашивала о фонде. Почему его так назвали? Я рассказал. История русской медсестры, которой немецкий врач сделал протез, аудитории понравилась. Так же как тот факт, что большинство голосов в правлении фонда будет принадлежать немцам. Именно они будут решать, как тратить средства. В зале установилась доброжелательная атмосфера. Так продолжалось с полчаса, пока не вылезла эта паскуда. Она только встала, как я почуял тревогу.
