Проходная встретила нас свежепокрашенными воротами. Двор за ними будто вылизали. Чистый асфальт, побеленные бордюры и стволы деревьев. Знакомо.
Отец приткнул «Волгу» в уголке, и мы направились в заводоуправление. Моросил дождь. Директор обнаружился в кабинете. По лицу было видно, что спал он плохо.
– Сергей Александрович! – попросил он. – Расскажите мне об этом. – Он указал на немецкий стеллаж. – А то спросят, а я ни бум-бум.
– Расскажу, – согласился я. – Кстати… – Я достал из сумки рекламные буклеты. – Здесь технологический процесс в картинках…
Лекция шла нервно. В кабинет то и дело вбегали люди, Виктор Петрович давал им указания, они убегали, но на смену им являлись другие. Знакомая картина: приезд начальства. Но совсем не похоже на мое время. Никакой службы безопасности, рамок металлодетекторов, заранее составленных и утвержденных списков присутствующих, контроля документов. Руководители СССР не боятся покушений. А вот в Европе иначе. Терроризм набирает силу. В Германии свирепствует второе поколение RAF[31]. Убиты генеральный прокурор, президент крупного банка и председатель Союза промышленников. В Италии «Красные бригады» похитили и застрелили председателя совета министров Альдо Моро. Но в СССР считают, что к нам эта зараза не проникнет – граница на замке. Правильно считают. Знакомый болгарин говорил: «Русскую границу только комар-самка перелетит. Комар-самец мудями зацепится…»
Машеров ходит на работу пешком. Живет в трехстах метрах от здания ЦК в малоквартирном доме, построенном для руководства республики. В квартире Машерова на полу в кухне лежит обыкновенный линолеум, да и обстановка не роскошная. Мне это рассказывали люди, побывавшие у первого секретаря в гостях. Некоторые деятели искусств Белоруссии живут богаче. Сопровождает Машерова телохранитель. Идет в пяти шагах за спиной. А первый секретарь здоровается со встречными…
Машеров приехал без десяти девять. Сначала в ворота влетела милицейская «Волга», затем вплыла черная «Чайка». К тому времени все мы были внизу. Все – это мы с отцом, директор, главный инженер и прочее начальство числом в шесть душ.
Первым из остановившейся «Чайки» выскочил поджарый мужчина в костюме. Телохранитель. Он открыл пассажирскую дверцу справа от водителя. Машеров вышел и направился к нам. Шагал он легко и стремительно.
– Здравствуйте, товарищи!
Он по очереди пожал нам руки.
– Показывайте!
– Прошу! – Директор указал на дверь. Та будто сама собой открылась. Подсуетился Виктор Петрович, приставил человека. Телохранитель рванулся вперед. Правильно, а вдруг засада? Сарказм.
Мы поднялись в кабинет директора. Машеров с ходу направился к стеллажам.
– Ножные протезы, – подскочил директор. – Сделаны из металла и пластмассы. Легкие, удобно крепятся на культе.
– А наши? – спросил Машеров.
– Вот!
Директор снял с соседнего стеллажа протез. Машеров взял его правой рукой, немецкий левой, прикинул вес.
– Ясно. Почему наш такой тяжелый?
– Делаем по техническим условиям, – доложил директор. – Металл, кожа, дерево. Как везде в СССР. Технология не менялась со времен империалистической войны.
– Что ж вы ко мне не обратились? – упрекнул Машеров.
– Не знали про достижения немцев, – вздохнул директор. – Они к нам не ездят, мы к ним – тоже. Если б товарищ не привез… – Он указал на меня.
– Вы, значит, Девойно? – Машеров посмотрел на меня. – Совсем еще юноша. Как додумались?
– В прошлом году был на книжной ярмарке во Франкфурте. Немцы издавали мою книгу. В Москве у меня есть знакомая – инвалид Отечественной войны. Попросила купить ей костыли. Вот такие. – Я взял прислоненные к стеллажу образцы. – Я зашел в специализированный магазин. Купил. Увидел протезы. Моя знакомая жаловалась, что ей тяжело ходить. Спросил немца: может ли сделать? Тот согласился. Дал мне рисунки, где следовало указать размеры. В Москве я обмерил ногу Дины Аркадьевны, результаты отослал во Франкфурт. Там сделали протез и отправили в Москву. Пришлось слегка подогнать, но он оказался по ноге. Легкий, удобный. Дине Аркадьевне нравится, она стала много ходить. Тогда я подумал: почему только ей? Есть ведь и другие инвалиды?
– Немцы с чего решили помочь?
– Совесть мучит.
– Принимать от них… – сморщился Машеров. – Ладно, я понимаю, купить. А то ведь станут трубить: помогаем нищим!
– Не станут, – возразил я. – Во-первых, люди не те. Во-вторых, в основе фонда – мои гонорары. Так будет и впредь. А что до помощи… В Китае говорят: «Не важно, какого цвета кошка, лишь бы она ловила мышей».
– Ишь, какой! – сощурился Машеров. – Молодежь… Не воевали вы, не видели… Мы сами сможем позаботиться о наших инвалидах.
Что ж раньше не телились? Тема инвалидов в СССР, считай, запретная. У нас передовое общество строителей коммунизма, советские люди –
