гармонично развитые. Так что нечего. Мы лучше неграм в Африке денег подкинем – пусть больше убивают друг друга. А что ветераны мучаются, наплевать. В том времени у меня были знакомые инвалиды. Одному повезло по гуманитарной программе съездить в Германию. Там ему сделали ножной протез. Он был счастлив! И ему завидовали другие…
– Понадобятся миллионы марок, – сказал я. – Это, – я указал на стеллажи, – стоит недешево.
Машеров поскучнел лицом. Валюту республике выделяют в Москве. А там спросят: «Почему вам? И в других республиках инвалиды есть». Правильно скажут, между прочим. Но в масштабах страны понадобятся большие деньги. А валюты в СССР мало, да и негры в приоритете. Вопрос забюрократят и положат под сукно.
– А вы что думаете, товарищи? – повернулся Машеров к остальным.
Товарищи вразнобой, но дружно сообщили, что с молодежью они согласны.
– Можно попробовать в качестве эксперимента, – предложил я. – Что мы теряем? Не получится – заберу деньги и перечислю их правительству республики.
– Давайте дальше смотреть! – подумав, кивнул Машеров.
Он перещупал все. Опробовал костыли, прокатился в инвалидных колясках. Я не преминул сообщить, что они проходят в кабину лифта. А вот наши – нет. Из-за этого инвалиды просят квартиры на первых этажах. Дать такие не всегда получается, приходится искать варианты обмена.
– Уговорили! – заключил Машеров, встав с коляски. – Будет вам постановление бюро ЦК. Что нужно от нас? – Он посмотрел на меня.
– Во-первых, точное число инвалидов, нуждающихся в протезировании, – загнул палец я. – А также в колясках и костылях. Во-вторых, пригласить немцев в Минск. Они должны оценить фронт работ, производственные помещения, номенклатуру поставляемого оборудования, уровень персонала. Потребуется обучить наших специалистов в Германии. Все расходы берет на себя фонд. От государства денег не нужно.
– Ты государство не обижай! – Машеров ткнул меня пальцем в грудь. – На инвалидов деньги найдем. Хотя – молодец! – Он хлопнул меня по плечу. – Не каждый отдаст деньги на благородное дело. Что, вправду сын фронтовика?
– Вот он! – Я указал на отца. Тот, волнуясь, шагнул вперед. Машеров бросил оценивающий взгляд на его награды.
– Где воевали?
– В отряде Василия Захаровича Коржа, затем – в Пруссии, – ответил отец. – Там ранили.
– Неплохо, как вижу, воевали, – заключил Машеров. – А работали еще лучше. Теперь понятно, в кого сын. Спасибо! Замечательного человека вырастили!
Он пожал отцу руку.
– Подробности – помощнику! – кивнул мне. – До свидания, товарищи!
Все той же легкой походкой он вышел из кабинета.
– Фух! – Директор ослабил узел галстука. – Кажется, получилось. Что дальше, Сергей Александрович?
– Изучайте образцы. – Я указал на стеллажи. – Можете даже разобрать. И ждите делегацию из Германии…
Обратной дорогой мы с отцом молчали. Я прикидывал в уме предстоящий разговор с помощником, отец смотрел на дорогу. Когда «Волга» притормозила у подъезда, я взялся за ручку двери.
– Сережа! – окликнул меня отец. Я посмотрел на него. Глаза у отца были влажные. – Я тобой горжусь!
Постановление бюро ЦК компартии Белоруссии вышло через неделю. У Машерова работали быстро. Никакой Девойно в постановлении не упоминался. Совету министров дали поручение рассмотреть вопрос о реконструкции протезного производства в республике за счет привлечения средств из внебюджетных источников. О Германии – ни слова. Ничего особенного – стиль документов этой поры. В тексте – общие слова, конкретика подразумевается.
Но вопрос был на контроле ЦК, и дело закрутилось. Во Франкфурт ушло приглашение. Байер приехал с помощниками. Поселили немцев в гостинице «Юбилейная». К тому времени я обзавелся новеньким «ВАЗ 2106», купленным за чеки. Отец сдержал слово: продал «Волгу» и приобрел мне гараж. Даже с ямой. Не близко к дому, но и не далеко – на троллейбусе пять остановок. Я встретил немцев в аэропорту и отвез в гостиницу. Назавтра был выходной день, и я устроил гостям экскурсию по городу.
– Это мы строили! – сказал Байер, когда мы проезжали мимо здания КГБ. – И эти дома – тоже.
После экскурсии я отвез немцев в гостиницу. Мы пообедали в ресторане. Бесплатно. Немцев принимали за счет правительства – насчет этого Машеров распорядился. После обеда Байер попросил меня отвезти в одно место. Изучив план города, ткнул пальцем. Улица Розы Люксембург. Я удивился, но повез. Мы ехали мимо невысоких домов, как вдруг Байер указал рукой на сквер:
– Здесь!
Я остановил «Жигули», и мы вышли. Байер закрутил головой, осматриваясь.
– Здесь стоял наш госпиталь. – Он указал рукой. – А там хоронили умерших от ран. Я понимаю, почему вы снесли кладбище. Но хорошо, что на его месте разбили сквер. Не стали застраивать.
