– Ты хочешь нашего банкротства? – напрямую спросила Ливен.
– Хочу, – отозвался Алекс.
Елена подошла и взяла его за руку. Хватит.
– Закончили, – сказал Кройстдорф, устало глядя на графиню. «Какая же дура! Я что, слепой был?» – Ты теперь безработная. Не помню, чтобы это тебя когда-либо смущало. – Он слегка подтолкнул Ливен к вакуумному лифту.
Что творилось у нее в душе? Ей была обещана высокая прибыль. А на поверку? И во всех неудачах – любовных и карьерных – виноват один человек! Кой черт дернул ее с ним связаться?
Глава 8
О том, что отпуск – тоже работа
– Мы можем ехать. – Шеф безопасности обернулся к Елене. – Следственная группа сама разберется. Из поселка опять придется добираться под Томск минут двадцать на «вертушке». Но тебе же хочется поболтать с Протопотапом?
Удивительная чувствительность в его положении: мог бы вовсе не замечать ее хотений, как не замечал состояния Ливен. Но с Еленой у Алекса многие желания совпадали.
– Это тебе надо поговорить с протоиереем Соловьевым, – догадалась она.
– Ну надо, – согласился Карл Вильгельмович. – Раз уж он тут, под боком.
В палатке священника спутники просидели за полночь. Вместе дождались прихода грузовиков с освобожденными «чубаками». Кройстдорф ехидно подумал, что в летописи дикого лесного народа эта история станет чем-то вроде библейской главы о «британском пленении». А он сам – Моисеем, раздвигающим воды.
Счастливая Фекла обрела своего Терентия и получила благословение протоиерея идти с ним домой – в одну из палаток – свершать честной брак.
– Вы бы их приодели, что ли, – сказал Карл Вильгельмович, – юбочку какую, штаны.
Отец Потап пожал саженными плечами:
– Раз бог их такими сотворил…
– Выходит, не бог, – подала голос Елена. – То есть сотворены-то они какими надо, а потом…
Она рассказала обо всем увиденном. Глаза священника полезли на лоб.
– Следовало догадаться, – сокрушенно сказал он. – Больно быстро они учатся. Словно тучу над мозгами разгоняют.
Собеседники сидели за самоваром, ели пирог с черникой. Отец Потап дул уже третью чашку. Тут сразу потребовалось еще две.
– Значит, они могут развиваться, – рассуждала Коренева. – Ведь деградировали их искусственно…
– У нас нет таких технологий, – оборвал ее Кройстдорф, – чтобы повернуть процесс назад. Только если они сами, от соприкосновения с цивилизацией.
– От соприкосновения с благодатью, – возразил священник. – Те из них, кто крестился, начинают худо-бедно говорить. И вы напрасно сожалеете, что мы лишены технологии древних. Судя по результату, это зло. Не надо нам его.
Кройстдорф кивнул. Вот прилетят инопланетяне с передовыми разработками и одним движением рубильника низведут нас до уровня «чубак». Был он государев друг, а будет вместе с Максимом Максимовичем по тайге прыгать.
– Этого не случится, – успокоил его священник. – Если разум «большеногих» восстанавливается, то, значит, связь с небом была блокирована путем эксперимента. Мои труды, – он засмущался, – и других миссионеров просто откупоривают пробку. Теперь «чубаки» начнут возвращаться в естественное состояние. Может, не за одно поколение, но все-таки…
– А нам-то почему не беспокоиться? – Шеф безопасности вовсе не был уверен в отсутствии угрозы.
– Наша связь уже восстановлена, – проговорил протоиерей Соловьев, отхлебывая из блюдца. – Да мы еще и не успели так деградировать. Хотя минутами бывали хуже зверей.
– Советы имеете в виду? – прямо спросил Кройстдорф.
Священник кивнул. Остатки старых лагерей тянулись вокруг на сотни километров.
– Что нас не убивает, делает сильнее.
Уже стояла ночь.
– Оставайтесь у меня. – Отец Потап кивнул в сторону второй комнаты за матерчатой стеной палатки. – Я использую ее как склад. Побросал вещи. Есть несколько раскладушек и спальников на всякий случай.
