– Не буду притворяться, что теперь с Куманским павильоном все ясно, – сказал я. – Чтобы стало действительно ясно, надо самому твой фокус повторить, а мне вряд ли светит. Не в ближайшие сто лет. Но, по крайней мере, более-менее понятно, почему получился такой удивительный эффект – как будто я все здесь знаю, и со всеми вокруг знаком.
– Да! – восхищенно подтвердил Малдо. – Именно этого я и хотел. Такого по-моему, даже сам Король Мёнин в своих Садах Поучительных Иллюзий не делал, там, судя по многочисленными мемуарам посетителей, люди все-таки полностью оставались собой. Правда, я молодец?
– Ты не молодец, – строго сказал я. – Ты гений. Это разные вещи.
Он совершенно расцвел.
– Но кстати, имей в виду, – добавил я, – на мою помощь можешь не рассчитывать. Я – очень плохой вариант. В Черхавле мне было здорово не по себе. Потом выяснилось, почему: этот город с самого начала решил оставить меня навсегда. Усыпить навек и наслаждаться моими прекрасными сновидениями, пока смерть не разлучит нас[41]. Моя, конечно же. Ему-то что сделается.
– Ух ты! – восхитился Малдо. – Это же лучше всего!
– Что – лучше всего?! – опешил я.
– Что тебе было, как ты выражаешься, «не по себе». То есть кроме удивительных улиц Черхавлы зритель получит гнетущие предчувствия странника, попавшего в зачарованный город, и его смутный ужас перед неведомым. Самое драгоценное!
– Погоди. Ты правда думаешь, что людям такое понравится? Да они побегут из твоего Дворца Ста Чудес, как от анавуайны. И будут совершенно правы. Я бы и сам побежал.
– Но это же не настоящий страх, – простодушно улыбнулся Малдо. – Чужой и совсем короткий. Что-то вроде страшного сна с гарантированным пробуждением. А ты сам говорил, это бесценный опыт.
Кстати, да, говорил. Кто ж знал, что семена моей болтовни упадут на такую благодатную почву!
– Я тебе в тот раз еще кое-что говорил, – напомнил я. – О том, почему закон запрещает Мастерам Совершенных Снов делать подушки с кошмарами. Невозможно предсказать заранее, кто сколько способен вынести и на чем сломается. Ни один человек не знает этого даже о себе. Поэтому сознательно пугать других, конечно, еще не покушение на убийство. Но шаг именно в этом направлении.
– Ладно, – растерянно сказал Малдо. – Будь по-твоему. Не хочешь вспоминать Черхавлу – не надо. Мне кажется, ты здорово преувеличиваешь, но я пока не придумал, как тебя переубедить.
– И не придумаешь. Потому что – никак. Малдо совсем увял. И уткнулся в меню.
– Зато я могу попросить сэра Кофу, – сказал я.
– О чем? – с деланым энтузиазмом спросил он.
– Вспомнить для тебя прогулку по Черхавле. Мы же с ним вместе там были. И ему, в отличие от меня, вполне понравилось. По крайней мере, было интересно. Скажу тебе больше, Кофа еще и истинную природу Черхавлы время от времени прозревал. Которая – чистый свет. Зато разноцветный. Эффектное зрелище.
– Правда? – восхитился Малдо. – Думаешь, он согласится?
– Сложно так сразу сказать. Кофа человек непростой. Но я очень его попрошу.
– Спасибо! – просиял Малдо. – Тогда следующая порция за мой счет. «Бесконечное блаженство Харрави» годится?
– Я бы, если можно, предпочел конечное блаженство, – усмехнулся я. – Впрочем, ладно, рискнем.
Куиррр.
Не знаю, кто такой этот Харрави, но толк в блаженстве он, безусловно, понимал. То есть о воздействии поименованного в честь него напитка на человеческий организм я ничего путного сказать не могу, поскольку чирикал про себя «куиррр» после каждого глотка, как заведенный. Но мне и вкуса вполне хватило, чтобы запомнить этот благоуханный жидкий огонь навсегда. И сделать пометку в уме: «Заказывать при всякой возможности».
На Малдо «бесконечное блаженство» тоже произвело сильное впечатление. В смысле, он выдул его практически залпом. А потом оперся руками на стол, опустил на них голову, подбородок на кулаки, так что я уже собирался заржать и спросить: «А у тебя-то откуда знакомые среди шимарских картежников?» Но в этот момент Малдо печально сказал слегка заплетающимся языком:
– Я переоценил свои способности.
– В каком смысле?
– Думал, что могу трое суток кряду не спать, работать, как проклятый, а потом еще и пьянствовать, как ни в чем не бывало. Ну, в крайнем случае, потеряю контроль, драку затею или песни петь начну – это мы уже проходили, не страшно. Даже весело. Но! До драк и песен сегодня не дойдет, прости, потому что я просто усну. Здесь и сейчас, за этим столом. Мое слово твердо.
И действительно закрыл глаза и блаженно засопел. Сперва я думал, он притворяется. Разыгрывает меня, уж не знаю, зачем. Просто так, чтобы было, чтобы внезапно расхохотаться и вскочить. Но время шло, Малдо спал, потихоньку оползая вниз в тщетных попытках устроиться поудобнее.
По-хорошему, надо было бы его куда-нибудь деть. В смысле доставить в место, более походящее для долгого крепкого сна, чем белоснежный зал
