удивленную, и Сотофину, почти не отличимую от невозмутимости, глубокую и спокойную, как летнее море в штиль.
А потом я уселся – уселась – в плетеное кресло с высокой спинкой, сказала себе: «Только не вздумай подсунуть ребенку свою самую первую попытку, ты же была тогда по уши влюблена в того, кто стоял по ту сторону, этот опыт ему сейчас ни к чему», – на этом месте понимающе рассмеялись мы оба, а потом я наконец принялся – она принялась вспоминать. Четко, с предельной, испепеляющей разум ясностью, снова и снова повторяя каждую деталь.
И когда я открыл глаза, увидел над собой низкое деревянное небо, которое, конечно же, оказалось потолком садовой беседки, и принялся осторожно подниматься на ноги, зачем-то отряхивая совершенно чистое лоохи, я по-прежнему помнил, как строил – конечно же, строила – Мост Времени; кстати, совершенно непонятно, почему он именно так называется, я бы скорее назвал его лодкой, бесконечно длящимся челном от истока до устья никогда никуда не текущей реки. Ай, как ни назови, все равно получится глупо, тут нужен какой-то другой язык, ну или просто внутреннее согласие с отсутствием нужного языка, потому что молчать про Мост Времени мне было вполне по силам; впрочем, почему собственно «было», я прекрасно молчу о нем до сих пор.
– Теперь у тебя есть мой опыт, – сказала леди Сотофа. – Это гораздо лучше, чем просто инструкция, да?
– Я вообще идиот, – признался я. – Думал, существует какое-нибудь заклинание, определенный порядок ритуальных действий…
– Жертвоприношение, – подхватила она. – Обязательно нужно жертвоприношение! Три дюжины черных индюшек-девственниц, еще не познавших тяжести оплодотворенного яйца…
– Чего?! – не веря своим ушам, переспросил я. И, не дожидаясь ответа, расхохотался.
– Вот ты смеешься, а во времена первых Клакков доверенные придворные колдуны, вывезенные Королевской семьей из глухой провинции, еще и не такие номера выкидывали, а местные, говорят, вовсю развлекались, глядя на их причуды. Про индюшек-девственниц – это, между прочим, исторический факт. Их выращивали на специальной Королевской ферме, чтобы всегда иметь под рукой. Кровь этих индюшек считалась чуть ли не универсальным ключом к силе Сердца Мира; безумие продолжалось, пока Старший Придворный Магистр Тутана Махута Гу-Грой, отличавшийся изрядной рассеянностью, не забыл принести кровавую жертву перед началом очередного колдовства, которое, ко всеобщему удивлению, все равно удалось. После тщательных проверок придворные маги убедились, что убийство несчастных птиц вообще ничего не меняет. Сердцу Мира все равно, проливается их кровь или нет… Впрочем, все это чепуха. Важно другое: как бы ты сейчас ни устал, не ложись спать, пока не сделаешь дело, вот тебе моя настоятельная рекомендация. Чужой опыт – это все-таки чужой опыт. Сейчас ты вполне способен воспользоваться им, как собственным, но после нескольких часов сна это может стать не так.
– Да я и не собирался, – сказал я. – Магистры знают, каким я проснусь завтра. Гораздо разумней положиться на того себя, с которым я знаком с самого утра. И уже примерно представляю, чего от него ожидать.
– Ладно, – улыбнулась леди Сотофа. – Тогда иди. Я рада, что оказалась тебе полезной. А еще больше рада, что ты смог принять мою помощь. Объединение сознаний ради передачи опыта – самый простой способ учить. Но воспользоваться им мне удается, мягко говоря, нечасто.
«Еще бы», – подумал я.
Подумал: «Это был невероятный подарок. Как же мне повезло».
Знал, что вслух говорить необязательно. Все равно я со всеми своими мыслями, включая самые потаенные, у нее как на ладони. И не потому что леди Сотофе Ханемер так уж интересно знать мои секреты. Просто будучи фрагментом этого огромного Мира, я автоматически становлюсь неотъемлемой частью ее самой.
Как и все остальное.
– Если ты решил, будто я – какое-то неведомое небывалое существо, зачем-то прижившееся среди людей и смеху ради прикидывающееся одним из вас, имей в виду, это совсем не так, – вдруг сказала мне вслед леди Сотофа. – Я – просто девчонка, когда-то родившаяся в Кеттари, очень способная и очень везучая ведьма, но не более того. Рано или поздно подобная трансформация случается с каждым всерьез практикующим магом. Постепенно и почти незаметно, шаг за шагом, а однажды оказывается, что ты уже таков, каков есть, сам себе и Космос, и Хаос, и только теоретически понимаешь, что прежде было не так.
– Вот, оказывается, почему мне так невыносимо думать, что он умрет молодым, – откликнулся я. – Просто всегда откуда-то знал, что магу надо жить очень долго. Ну, то есть, всем, конечно, не помешало бы, но магу, получается, особенно обидно умереть слишком рано. И профукать такой ослепительный шанс – стать всем Миром. Из Шурфа получится очень интересный весь Мир. Я бы на это посмотрел. И отменять такое развлечение никакой дурацкой судьбе не позволю.
«Ишь, раскомандовался», – с насмешливой нежностью подумала леди Сотофа.
Откуда-то я это знал.
Следующий час моей жизни был посвящен исключительно организационной работе, которая обычно довольно плохо мне удается, но ничего не поделаешь, в некоторых случаях ее при всем желании не на кого свалить, и тогда приходится превращаться в кого-то другого, стремительного и собранного, очень четко представляющего себе план предстоящих действий и способного не упустить ни единой детали. Удобно было бы оставаться таким всегда; с другой стороны, на меня самого этот тип совсем не похож, и говорить с ним особенно не о чем. Так что ладно, пусть будет как есть.
«Вот и все», – думал я, сидя на крыше Мохнатого Дома, по здравому размышлению оказавшейся вполне подходящим местом для строительства Моста Времени: на открытом воздухе, гарантирующим уединение и не слишком удаленным от той точки пространства, куда я собирался попасть. Опыт,
