осколки зеркала, которые захрустели под подошвами. Окно было распахнуто настежь, по комнате носился холодный ветер, вздымая занавески.
Хозяйка коммунальной квартиры яростно рылась в карманах куртки Аца, вытряхивая из них клочки конспектов, авторучки, мелочь, которая со звоном прыгала по паркету.
– Кто оплатит мне ущерб?! – вопила она на стоящую перед ней женщину. – У этого проходимца в карманах только копейки, у девки ни шиша! А мне что делать, если жильцы оказались чокнутые…
– Что случилось? – оборвала Влада поток слов.
Обе женщины повернулись к ней и закричали одновременно, теперь уже на нее. Одна из них вдруг показалась знакомой из далекого уже детского прошлого. И это разъяренное прошлое настигло Владу так неожиданно, что она растерянно стояла и слушала, как на нее орет мать Полины. Знакомы они почти не были – разве что Влада здоровалась с этой шумной и нервной женщиной, проскакивая мимо нее во дворе. То, что она окажется посвященной в тайный мир, оказалось неприятным сюрпризом.
– Да погодите вы! – прикрикнула на нее Влада, но та в ответ замахнулась на нее сумкой.
– Я тебя помню, проклятая! – завопила она. – Отлично помню, что ты всегда не от мира сего была! И вся семейка ваша тоже сгинула, и Полиночку туда же тащите… Ты и есть главное зло, ты!
Оскорбления лились потоком, и Влада отступала назад от бешеной Полининой мамаши, стараясь не сорваться. Можно не рассчитать силу энерговампира, и тогда все нелепые обвинения станут оправданными.
– Зеркало разбил, при мне, в наглую! Хам проклятый! – выводила рулады визгливым голоском квартирная хозяйка. – Вот, посмотрите! Счет за воду гигантский, он воду с утра до вечера горячую лил… да сами посмотрите на квитанцию!
Но Влада даже не взглянула на бумажку, куда тыкал разъяренный хозяйский палец. Внимание привлекло другое: количество одеял на кровати. Даже сорванные с окна занавески валялись там же. Димка явно мерз, кутался во что попало, сидел подолгу в ванной и грелся под горячей, очень горячей водой. А зеркало… валькер мог разбить его, пытаясь рассмотреть что-то, что ему очень не понравилось или сильно напугало.
– Я как нутром чуяла – не нравятся мне эти жильцы! – орала квартирная хозяйка. – Через дверь никогда не ходили, окно постоянно распахнуто! Один раз смотрю – этот чокнутый то ли плащ, то ли дельтаплан развернул, и с балкона – прыг! Убьется, думаю… Не убился, далеко улетел, и девка за него цеплялась! Если ты ее мать, то деньги мне плати за ущерб!
– Моя дочь не девка! – забыв про Владу, возмутилась мать Полины. – И денег не получите ни копейки! Сама впустила нечисть, надо было головой думать!
Влада решила, что погасить одно безумие лучше всего другим, и резко сорвала с запястья горсть браслетов. Послышался почти музыкальный мелодичный звон, по полу запрыгали драгоценные камни, засверкали яркой зеленью изумруды, заискрились бриллиантовые россыпи…
Браслеты, кольца, серьги множились сами по себе, засыпая пол в комнате по щиколотку – так разворачиваются в детском калейдоскопе россыпи несуществующих сокровищ. Скандал вмиг прекратился.
Отвязаться от квартирной хозяйки все-таки удалось – та, издав вопль восхищения, кинулась сгребать драгоценности. Влада же ринулась прочь из комнаты, слыша за спиной крики Полинкиной матери.
– Он ее над городом таскал, по ветру и морозу! – кричала та, топая вслед по лестнице. – Бесстыжий, у него нет сердца! Где она, где моя дочь?!
Искать Полину и Ацкого долго не пришлось.
Влада наугад бежала по набережной канала, ловя на лету эмоции людей. Они только что видели нечто, что возмутило и привлекло внимание, – значит, шла она в правильном направлении.
На изгибе канала Грибоедова, около Львиного мостика, нашлась группа любопытных, которые толпились около ограждения, с интересом рассматривая что-то в канале.
Канал был затянут серым льдом, который под мостом протаял до темной воды. Около одной полыньи обнаружился Ацкий. Раскинув крылья, как огромная летучая мышь, он ладонью зачерпывал воду и плескал себе на спину.
У ограждения канала стояла Полина Рыжова, которая, кашляя и держась рукой за горло, пыталась что-то кричать и звать Димку.
– Ац, что ты там делаешь? – Влада, перевесившись через ограждение, пыталась понять, что с валькером.
Услышав голос Влады, Ацкий оторвался от своего занятия и поднял бледное лицо с красными воспаленными глазами.
– Спине холодно, – прошептал он. – Хотел теплой водичкой ее полить…
– Теплой?! – Влада, ужаснувшись этим словам, перелезла через ограждение и осторожно пошла по льду: хорошо, что тот был достаточно крепкий к концу декабря.
Валькер при ближайшем рассмотрении выглядел плохо. Влада заметила серебряные лунки ногтей, белые губы и потерянный взгляд.
– Мне бы теплую водичку на спину, – снова попросил он.
– Покажи мне спину! – потребовала Влада, сдирая с Димки потрепанную ветром куртку. А потом задохнулась от ужаса, увидав на спине серебряную царапину. Та ползла под лопаткой наискосок, расходясь по коже сетью прожилок. Удар осиновым колом, который не пронзил, а лишь зацепил валькера,
