– Что с ним происходит?
– Помнишь, я говорила, что время для него остановилось?
– Э-э… да.
Чернота была текучей, ее поверхность постоянно переливалась.
– А помнишь, чем он занимался, когда я его заморозила?
– Это что, экзамен?
– Скорее способ преподавания. Ты поймешь лучше, если сам до этого додумаешься. Так помнишь?
– Ну… вроде да. Он умирал, верно? А ты пустила слабый разряд в болевой центр его мозга. Сказала, что это «теоретический верхний предел страдания». – И пробормотал себе под нос: – То есть… черт.
– Именно. Однако существует разница. Страдание – обычное страдание – преходяще. То, что мы воспринимаем как эмоции, в действительности – лишь мимолетный контакт между трехмерным пространством и одной из высших физических плоскостей – яростью, радостью, удовольствием и тому подобным. Отдачу можно чувствовать годы, но реальная связь длится долю секунды. – На лице Кэролин вновь расцвела улыбка горгульи. – В нормальных условиях.
– Но… не в этот раз?
– Совершенно верно. – Она покачала черный шар. – Время внутри стоит. И я все точно рассчитала. Дэвид связан с чистым страданием – и не может двигаться дальше. – Кэролин выжидающе посмотрела на Стива.
Стив долго думал, потом сдался.
– Э. И что?
– А то, что потенциальная энергия между плоскостями продолжает накапливаться. Это похоже на конденсатор с бесконечным зарядом.
– Энергия. – Стив посмотрел на Дэвида, поглощенного тьмой. Пока они беседовали, шар снова вырос и стал еще горячее. – Ты имеешь в виду черноту? Это энергия?
– Именно.
– И насколько же она вырастет?
– Точно не знаю. На миллион миль примерно. Потому-то мы сюда и пришли. Нужно поместить его в небеса, где есть для этого место.
– Повтори?
– Через сутки Дэвид станет нашим новым Солнцем.
iii
Она протянула руку в облако звезд над головой и помахала, словно разгоняя их. От ее прикосновения огни начали вращаться, словно поднос в китайском ресторане. Выбрав свободное место, Кэролин ткнула пальцем, чтобы остановить вращение, и потянула. Космос хлынул на них, разрастаясь: сначала они видели целые галактики, потом скопления, потом отдельные звезды и, наконец, планеты.
– Узнаешь?
– Э-э… Юпитер? – Губы Стива онемели.
– Нет, это Сатурн. Видишь кольца?
– Точно. Сатурн. Его я и имел в виду.
– Хорошо. Теперь помолчи немного. Мне нужно сосредоточиться.
Стив смотрел, как она берется за шнурок – из черноты высовывались лишь несколько дюймов – и мягко проталкивает Дэвида сквозь тонкую мембрану, отделяющую реальность, в которой вырос Стив, от Библиотеки. Пройдя через нее, Дэвид словно съежился.
– Ну вот, – сказала Кэролин и демонстративно отряхнула руки. – Готово!
– И сколько времени ему потребуется, чтобы превратиться в Солнце?
– Точно не знаю. Не меньше пары часов. Позже я вернусь и слегка подправлю орбиты. Нельзя же позволить крошечным мраморным шарикам врезаться друг в друга, верно?
Стив, сантехник, произнес сухими губами:
– Нет. Думаю, нет. А когда он станет ярким и желтым?
Ее лицо немного вытянулось.
– Ну… никогда.
