У ожившей были темно-русые локоны, пухлые губы и голубые глаза под пышными ресницами. Но это миловидное личико противно скривилось, когда голова опустила взгляд и обнаружила свое каменное тело.
— Вы… Вы, две… Сейчас же расколдуйте меня! — вскричала она, дергая головой то в одну, то в другую сторону. Ой, оторвется еще…
Анэлия взглянула на бутылек с получившимся рабочим зельем и проворно спрятала его за спину.
— Что смотрите, раззявы! — гневно возмущалась ведьма. — Я знаю, у вас есть зелье, освободите меня из этого каменного плена!
Мы переглянулись и не шелохнулись в ее сторону. Мне кажется, каменное платье ей очень к лицу!
— Мой жених вас в порошок сотрет, когда узнает, сколько вы телитесь! — кричала она. — А он узнает, я позабочусь! Эйвилл, я здесь!
Она обвела взглядом ведьминскую кухню и осеклась.
— А где это я? Вы меня похитили? Вы ответите!
— А вы не помните, кто вас превратил в камень? — невинно поинтересовалась Анэлия.
— Он по ошибке! Эйвилл как раз хотел сказать мне что-то очень важное и снял очки… Ох, представляю, как он переживает…
— А вы не подскажете, где именно он может переживать? Что-то никто его найти не может… — демонстративно вздохнув, спросила ведьма.
— А давно никто не может найти? — серьезно вдруг спросила статуя.
Мы угрюмо кивнули. Еще как давно!
— Ох! Ну ведь опять в Болота свои поперся! Как он мог в такой момент! Вот так вот меня оставить…
— В Болота? — переспросила я. Это что понадобилось василиску в Царстве Змей? Причем в самой глухой его части!
— В Великие Болота, — подтвердила она. — У него как паршивое настроение, так он туда отправляется — подумать…
А там и сгинуть недолго…
— И работается ему там хорошо, никто не мешает… — сникнув, продолжила девушка. — Нет, ну как он мог! Вот вернется… Так… Что стоите, глазами хлопаете! Я не хочу быть закованной в камень вечность!
— У нас на все тело зелья не хватит, — хладнокровно заявила Анэлия.
— Значит, варите еще! — потребовала та, которой бы еще и язык укоротить не помешало.
— Лениво как-то, — поморщилась ведьма.
— Что?! Что?! Да я… Да я вам… — а дальше полились гнусная брань и бессильное верещание. Видимо, годы молчания сказались не на пользу…
Нам угрожали, потом извинялись, потом умоляли, а потом нам это надоело.
— Отвернись, — с серьезным видом приказала мне Анэлия.
— Да ладно, я с удовольствием посмотрю, как ты ей в глаз врежешь!
— Отвернись-отвернись, — спокойно повторила преподавательница, с которой мы как-то незаметно и легко перешли на «ты».
Я спорить не стала, уткнулась носом в стену.
— Аля! Доченька, забеги к мамочке! — приторно-ласковым тоном позвала вероломная ведьма.
По коридору раздался топот маленьких ножек, а следом восторженное:
— Ух ты! Вешалка моргает!
— Какая я тебе вешалка?! — заверещала недоожившая статуя.
— Мама, она ругается… — обиженно заявила девочка.
— Можешь посмотреть на нее без очков, — милостиво разрешила заботливая мать.
— О-о-о-о!
Да уж, нечасто ребенку разрешают подобное развлечение!
Ух и утомительное это дело — статуи перетаскивать с места на место! Но все неудобства компенсировались вкусным ужином и разговорами с повеселевшей Анэлией.
— Разговор ничего не дал, — сокрушенно проговорила я, не разделяя ее радости.
— Еще как дал! Весь мир или его участок, пусть и весьма глухой, — это две большие разницы, когда ищешь родного… Эллиан обрадуется и этому. Спасибо, Селли!
— Как насчет зачета автоматом? — провокационно поинтересовалась я.
— Обойдешься! — очаровательно улыбнулись мне в ответ. — Чувствую, практические занятия с тобой будут… познавательными…
Мы обе понимающе рассмеялись. Никогда не откажусь от занятий по зельеварению с этой ведьмой!
А занятия были интересными не только у нее.
Темный восстанавливал силы и вместе с ними — свою язвительность. И занятия становились жестче день ото дня!
И мне не грозило никакое послабление; кажется, даже наоборот — он выбирал для меня задания посложнее. Временами я начинала жалеть, что не
