Екатерина тяжело вздохнула, глаза ее наполнились слезами.
– Когда это случится? – сдавленным голосом спросила она.
– Я не вижу ее среди живых уже этой осенью, мадам.
Королева больше не могла сдерживаться и разрыдалась. Франсуа и Мишель почтительно молчали.
– Что же, вам вообще нечем утешить меня? – с надеждой спросила Екатерина, отнимая платок от глаз.
– Ваш сын станет королем польским, а дочь – королевой Испании.
– Польша? – недоверчиво переспросила она. – Чем дольше вы говорите, сударь, тем более крепнет во мне надежда, что вы ошибаетесь.
Прорицатель печально улыбнулся. Королева взмахом руки отпустила его. Дойдя до двери, он обернулся и произнес:
– Вашему супругу стоит опасаться турниров, мадам.
И быстро вышел.
Нострадамус оставался в Париже несколько недель, и все это время Франсуа ежедневно с ним общался. Королева еще дважды приглашала ясновидца и долго беседовала с ним.
Как и предсказывал Мишель, в середине августа умерла принцесса Виктория. Дворец погрузился в двухнедельный траур, придворные оделись в белые одежды[19].
Однажды вечером Франсуа беседовал с Нострадамусом за чаркой его любимого Ugni Blanc. Романьяк рассказывал о ком-то, с кем оба были знакомы.
– Я ни на минуту не верю ему, он все делает ради того, чтобы прилепиться к власть имущим.
– Ну, не он один так поступает, – многозначительно сказал прорицатель.
Франсуа насторожился. В этих словах ему почудился намек.
– Что вы имеете в виду?
– Друг мой, ваш гороскоп определенно показывает, что вы родились в Париже.
«Ого! – подумал Франсуа. – Так недалеко и до разоблачения». А вслух сказал:
– Я же рассказывал, что не знаю своих настоящих родителей. Все может быть.
Мишель наклонился к нему:
– Не обманывайте себя. У вас нет общей крови с королевой.
Франсуа нахмурился и счел за благо сменить тему:
– Говоря откровенно, меня значительно больше интересует мое будущее. Вы можете мне его приоткрыть?
Нострадамус улыбнулся:
– Оно очень причудливо. И разнообразно. Когда я закрываю глаза, пытаясь узреть ваше будущее, мне видится множество других людей, а не вы. Я не могу объяснить, что это значит.
– А когда придет время мне умирать?
– Смерти вашей я не вижу. И это тоже странно.
Прорицатель откинулся на спинку кресла и, вертя в руке кубок с вином, серьезно посмотрел на друга:
– В вашей жизни наступает период перемен. Будьте осторожны, Легран, не натворите бед.
После этого разговора Франсуа избегал говорить с Мишелем о себе. Но живо интересовался его мнением на различные темы. Однажды речь зашла о будущем королевства.
– Францию ждут большие потрясения, – горько сказал Нострадамус. – Притеснения гугенотов приведут к тяжелой, кровопролитной войне. Пойди король на уступки, позволь он протестантам петь псалмы вместо мессы – и жертв можно было бы избежать. Но, увы, этого не произойдет. Всякий раз, когда власть захочет проявить веротерпимость, будет случаться что-то, нарушающее хрупкое равновесие. Это словно рок, судьба. Поверьте, друг мой, меч религиозной войны уже занесен над королевством. Нам не суждено ее избежать.
Франсуа задумчиво молчал.
Но пока религиозные противостояния были делом будущего, а вот борьба с Испанией – угрожающей реальностью. Филипп, сменивший на испанском престоле своего отца Карла, женился на королеве Англии Марии Тюдор, и англичане тут же объявили войну Франции. Теперь Генриху приходилось сражаться с двумя сильными противниками одновременно. С полей войны стали приходить ужасные вести. Сначала французы вынуждены были оставить Сиену, что поставило крест на мечтах Екатерины вернуть итальянские земли, принадлежащие ей по праву наследования. Но это было полбеды, настоящая катастрофа разразилась в августе 1557 года, когда войска Филиппа II при поддержке англичан и герцога Эммануэля Савойского осадили французский город Сен-Кантен, расположенный всего в сорока лье к северо-востоку от Парижа. Адмирал Колиньи защищал город с небольшим гарнизоном в течение нескольких недель, но войска коннетабля де Монморанси, шедшие ему на помощь, были наголову разгромлены испанцами и англичанами. Колиньи был вынужден сдаться, вместе с ним в плен попал весь цвет французской аристократии во главе с самим Монморанси и маршалом де
