– Он. Но ты ж не о нем спрашивал?
– А о ком же? Ведь там читали про Донского?
– А, понял, – засмеялся Тихон. – Сначала, да, про него, а потом перешли на князя Димитрия Угличского, вот он и есть отрок.
– А кто это?
– Да как же, Ивашка, неужто не знаешь? Это невинно убиенный царевич Димитрий, младший сын Иоанна Мучителя.
– Нет, не слыхал. Кто ж его убил?
– Да бог знает, – вздохнул Тихон. – Жил он в Угличе, в своем удельном княжестве, с матушкой и дядьями. Подошел к нему кто-то на улице да ножом по горлу и резанул. Из Москвы бояре приезжали, чтоб разобраться, решили, что вроде как сам он себя поранил в припадке немочи падучей. Ножик у него в ту пору в ручке был, а тут болезнь с ним и приключилась.
– Странно, – задумчиво сказал Димитрий, – никогда не слышал, что самому себе можно горло случайно перерезать.
Тихон, понизив голос, добавил:
– Сказывают, Борис, царицын родич, приказал его извести, потому как сам на престол московский метит.
Тут они вошли в трапезную, и разговор пришлось прекратить.
История эта произвела гнетущее впечатление на Димитрия. Это ж надо, ребенка зарезать! Он лег спать, с брезгливостью думая о царицыном родиче Борисе. Но и во сне, казалось, продолжал он обдумывать подробности Тишкиного рассказа, что-то неуловимо тяготило его, смутная догадка уже появилась в голове, но еще не вылилась в конкретную мысль.
Забывшись тяжелым сном, Димитрий видел Тишку, который смотрел на него и повторял: «Царевич совсем маленький был, ну вот как ты». И то ли во сне, то ли уже наяву пришла наконец разгадка. Он рывком сел в постели, ошалело оглядываясь и лихорадочно сопоставляя то, что знал от Михаила Никитича и Прохора, с тем, что рассказывал Тихон.
«Сейчас правит царь Федор, сын Ивана Мучителя, стало быть, Димитрию он приходится старшим братом. Царицын родич – это, конечно, Борис Годунов, я еще в Польше слышал, будто он вместо царя правит. Романов говорил про мать и дядьев, с ними жил и царевич. Непонятно только, кто этот Василий, который приказал отрока убить, а вину свалил на Годунова. Как же это выяснить? Ах да, Федор Никитич упоминал, что этот Василий сам дознание ведет… Нужно выяснить, кто вел следствие после смерти царевича, и если окажется, что имя этого боярина – Василий, он знатного рода и может претендовать на престол, то сомнений больше не останется».
Но тут ему пришла в голову другая мысль:
«Так, стоп. То, что я подслушал в беседе братьев Романовых, в самом деле очень похоже на историю царевича. Если б подосланные Василием убийцы не успели сделать свое черное дело, если бы отрок сбежал, то можно было б предположить, что я и есть царевич Димитрий. Но ведь он убит. Ему перерезали горло, это видели люди, было дознание, по нему читают поминальные молитвы. Сомнений быть не может, он мертв. Тогда это просто совпадение, и я не имею никакого отношения к царевичу. Если только… если только Романовы не подменили Димитрия на другого отрока, а самого царевича не увезли. Верно! Самое правильное в этом случае – переодеть ребенка в крестьянское тряпье, назвать чужим именем и спрятать. Например, в монастыре. Вот оно, вот оно! Похоже, я нашел разгадку!»
Едва дождавшись утра, Димитрий снова приступил с вопросами к другу:
– Тиш, помнишь, ты мне вчера про царевича убиенного сказывал?
– Ну?
– А когда он помер?
– Да уж, почитай, с полгода будет. На преподобную Ефросинью весть пришла, значит, в мае.
У Димитрия екнуло сердце: «Сходится!»
– А что за бояре приезжали в Углич на дознание, не знаешь?
– Откуда ж? – удивился Тихон. – Кто-нибудь из самых знатных небось. Сам Годунов Борис Федорович, а может, Шуйский Василь Иваныч. А больше я никого и не слыхал из бояр-то. Да и зачем тебе?
Чем дольше Димитрий об этом размышлял, тем более уверялся, что его догадка верна. Ему вспомнились злоключения мадемуазель де Шаль, тетка которой хотела получить деньги сестры и поэтому убила ее мужа-наследника, а вину свалила на следующую претендентку, саму Изабель.
И в самом деле, все сходится. После смерти царя Иоанна у него осталось два сына, Федор и младенец Димитрий. Новым царем, естественно, становится старший сын. Борис Годунов, приходящийся родичем жене Федора, забирает власть в свои руки. А знатный боярин Василий Шуйский, сам желающий в будущем занять трон, нанимает убийц, избавляясь тем самым от двух соперников, Димитрия и Бориса: один мертв, а на другого падает страшное подозрение. И хотя дознание сделало вывод, что царевич погиб случайно, наверняка Шуйский шепнул кому-то о вине Бориса, и очень вероятно, что эти слухи помешают Годунову стать царем. Но убийца ошибся: Романовы заменили Димитрия другим мальчиком, а подлинного царевича увезли и спрятали. «Такое нельзя проделать без участия родичей. Наверняка мать и дядья все знали». В результате умертвили кого-то другого, может быть, того самого поваренка Богдашку… Хотя нет, Прохор утверждал, что они все вместе доехали до Твери, а потом Богдашку повезли на север… «Да, все верно, я царевич
