выдерживают, он — абсолютный господин, судья, главный производитель — но ни мгновением более. «Король умер, да здравствует король!»[353] — биологическое утверждение.
Это естественный порядок. Неестественный порядок — это делать слабых, но голосистых краснобаев верховными судьями (или конституционными королями). Этот более поздний план принимается только человеческими толпами в века слабоумия и всеобщего упадка.
Политики бесконечно «сражаются» друг с другом (если верить сенсационным заголовкам нашего «Ежедневного лжеца»), но этот тип войны — притворство, предназначенное для того, чтобы ввести всех в заблуждение. На самом деле никакой «драки» между ними не происходит. То, что они называют «дракой» — это делание ставок «за» и «против», игра в «кинь и подбрось»[354] за трофеи, которые другие люди завоевали, и за урожаи, которые другие люди собрали. Слушайте! Слышите ли вы, как они во весь голос с пеной у рта провозглашают свой «божественный энтузиазм во имя человечества»? Зачем? Для того, чтобы они (грязные негодяи, вот кто они) могли сидеть на своих тёпленьких местечках и направлять нации в ад, набивая при этом свои кошельки прибылью с налогов и шантажа. Нации всегда достигали вершин славы и процветания под предводительством сильных и отважных людей, избранных самими собой, и падали на самое дно деградации и бесчестия под дьявольским господством избранных массами ораторов. (Произведённые ими разрушения не так бросаются в глаза в Америке, как в Европе, потому что здесь очень обширная территория — практически безграничная).
Женщины инстинктивно восторгаются солдатами, атлетами, королями, дворянами, и вообще воинственными мужчинами, предпочитая их всем остальным соискателям — и это правильно.
Нет ничего хуже для возлюбленного в его оценке зрелой девушкой, чем быть «побитым» в личной схватке с соперником. Это убеждение распространено среди женщин всех классов. Лучшее, что может сделать мужчина, чтобы привести в восторг любую женщину (даже самую благочестивую), это продемонстрировать бесстрашие и физическую удаль.
Молодые женщины испытывают инстинктивное омерзение к типу поклонников «славный молодой человек, что умер» и питают отвращение к жалкому трусу — даже если он состоит с ними в кровном родстве. Превыше всех остальных качеств, вместе взятых, уважает женщина в своём будущем муже силу, энергичность характера, жестокость и отвагу. Быть взятой силой не так уж и отвратительно для её чувств, если «наглый плохой мужчина» приятен во всех остальных отношениях.
Она жаждет, чтобы её «добивались и завоёвывали» (или как там было), ей нравится чувствовать, что ею управляют, что её завоёвывают, что ею овладевают — что мужчина, который взял приступом её сердце, является во всех отношениях мужчиной среди мужчин. Эта говорящая о многом женская черта была поэтически отражена анонимным поэтом:
Воинственные личности, получая в своё распоряжение самых лучших и самых красивых женщин, как правило, дают жизнь воинственному потомству. В этом и заключается происхождение великих рас. Мужчины второго класса движимы необходимостью жениться на женщинах второго класса, и в строгом порядке очереди мужчины третьего класса выбирают партнёрш из того, что осталось. (Отсюда шаблонная природа рабских каст.)
Самцы высшего качества берут лучших с расовой точки зрения женщин, а низшим самцам позволяется дублировать себя посредством низких самок. Каждый класс производит себе подобных (в среднем), и если предопределённая борьба за блага земли искусственно не прерывается, то главенствующие классы периодически призываются для защиты своего высокого положения — силой, — или для того, чтобы быть искоренёнными, порабощёнными, вытесненными и лишёнными права собственности более сильными и отважными животными.
Аристократии всегда имели своё происхождение в войнах. Фальшивки всегда вырастали (как грибы) во времена мира. Никакой «аристократии» не должно быть позволено главенствовать ни секундой более после того, когда она не смогла поддержать себя остриём меча. И, опять же, подчинённые классы не должны позволять себе управляться узурпаторами, которые не могут сражаться. Естественный порядок для людей первого класса — доминировать над людьми второго класса, а для людей второго класса — доминировать над людьми третьего класса — но классы отбираются сами собой в конфликте. Однажды низшие породы будут без малейшего сожаления уничтожены, как бесполезные и отвратительные паразиты. Узрите! Я выношу приговор будущему развитием прошлого.
Женщины собираются на состязания по атлетике и на гладиаторские бои, побуждённые тем же универсальным инстинктом, который заставляет львицу выжидающе созерцать, как два или более соперничающих самца рвут друг друга на части в драке — за обладание ею. Львица как предмет выбора подчиняется объятиям победителя; и в самом фешенебельном обществе крепкий футболист или лихой солдат имеют практически неограниченные возможности выбора на свой вкус девиц на выданье.
Ни одна нация, ни одна империя не приходила к упадку — ни одна раса не бывала порабощённой из-за того, что находила удовольствие в мужских видах спорта — в охоте на вепрей и львов, и на людей тоже — в смертельных поединках — в дуэлях — в сражениях за приз — в гладиаторских боях — в «жестокой и кровавой» обстановке. Нет! Ни одна! (Природа жестока — в миллион раз больше, чем когда-либо был человек.) Но дюжины «цивилизаций» погибли позорно, недостойно, из-за распространения язв личной трусости — порождённых изнеженностью, роскошью, ростовщичеством, тяжким трудом, государственностью, религиозными предрассудками, «культурой» и мирным существованием.
Недостаток отваги — физическое одряхление — скудость разума — страх перед опасностью и ужас смерти (явные признаки расового упадка) никогда не происходили из атлетических турниров, завоевательных войн или гладиаторских игр. Когда клерикализм отменил «смертельный поединок», гордость северных земель тихо сошла на нет, когда он отменил Олимпийские игры, Греция загнила в распаде. А когда он запретил гладиаторские схватки, Вечному Городу «пришёл конец».
Через долгое время достоинства бульдогов обречены восторжествовать, сейчас же они могут быть только развиты (если вообще развиты) ежедневной практикой с самой юности. Отсюда вытекает необходимость в «брутальном» футболе, «брутальной» войне, «брутальных» личных схватках, «брутальных» мыслях и «брутальных» объединениях. (Здесь употреблено слово «брутальный», потому что зачастую оно понимается неправильно и используется как ругательство.[355]) «Брутальные» расы всегда были победоносными расами — величайшие люди всегда были в высшей степени «брутальными». (Александр,[356] Сесострис, Цезарь, Тит, Нерон, Бонапарт, Кромвель, Грант, Бисмарк, Сесил Родс.)
Слово «брутальный» в реальной жизни имеет смысл, обратный изнеженности. Тот мужчина брутален, который не подставит другую щёку. Что делают животные, что было бы неверным с точки зрения природы?
Эмерсон[357] осознавал этот основной анахронизм ясно, когда объявил: «Природа держится прямо, но человек пал». Христиане вечно используют слово «брутальный», чтобы пугать друг друга, но кто они, в конце концов? Разве они не подонки, не шлак, не отбросы, не ползучие твари арийского видоизменения — обычные визжащие жирные идиоты, смердящие ничтожества с самым низким уровнем интеллектуального развития? Пусть Эмерсон вновь станет свидетелем. Он может быть признан совершенно беспристрастным. Слушайте, что он говорит:
