– Поинтересуйтесь сами, – предложил Нечаев.
Ворон покачал головой и продолжил смотреть на узника, сидящего за столом и вперившегося в старую на вид, толстую книгу в темно-зеленой обложке. Внешне он казался довольно молодым и абсолютно ничего особенного собой не представляющим.
– Что вы там высматриваете? – спустя четверть часа не выдержал Нечаев и встал позади Ворона. Тот передернул плечами, но отойти не попросил, хотя не выносил, когда кто-нибудь нависал над ним или слишком приближался.
– Наблюдаю и считаю. На прочтение двух страниц он тратит в среднем от десяти до пятнадцати секунд. Что это за книга?
– Достоевский, – пояснил Рыжий, – до этого был Толстой. Просто зависть берет.
– Какая-нибудь техника быстрого чтения? – предположил Нечаев.
– Илоны Давыдовой, – усмехнулся Ворон. – Крутили в моем детстве-юности такую рекламу, вы, должно быть, тоже помните.
– Я больше по датам и цифрам, – признался Нечаев.
– Как долго он так читает? – спросил Денис.
– Весь день с паузами на еду.
Глава 10
Никита на удивление быстро притерпелся к своему положению. Его не только не беспокоила неизвестность, в глубине души он даже радовался заточению и неосведомленности. По крайней мере в подвале некоего дома, находящегося в городе, название которого Никита благополучно проспал, он чувствовал себя в безопасности, а от одной только мысли, что убийца мог знать, где он живет, сердце в груди начинало частить.
Убийца выследил Дима, значит, рано или поздно пришел бы и за его напарником. С другой стороны, пробраться в нахабинский курятник казалось проще, нежели в напичканный электроникой офис. Или нет?
Похитители обращались с ним даже не сносно или терпимо, а хорошо: кормили четыре раза в сутки, ни в чем не отказывали, а главное, приносили книги. Каждое утро Никита писал им записки и подсовывал их под дверь. Позже в небольшое окошечко просовывали поднос с тарелками и графин с соком, а также книги.
За все время – а по подсчетам Никиты прошло около недели – с ним ни разу не заговорили, не спросили ни о чем, даже с помощью такой же записки, и ничего не объяснили. Если бы не еда и книги, он подумал бы, будто о нем попросту забыли.
Содержали его в подвале, но это Никита понял только потому, что единственное узкое окошечко располагалось под самым потолком. Достать до него не представлялось возможным, даже встав на стул. На этом сходство с привычным каменным мешком, которое описывалось множеством авторов и показывалось режиссерами, заканчивалось.
В распоряжении Никиты находилась даже не отдельная комната, а целая квартира. Без кухни, правда, но она ему и не требовалась. В просторной комнате располагалась удобная кровать, диван и пара кресел, не считая двух стульев у широкого стола, за которым удалось бы разместиться вчетвером. Вдоль самой длинной стены (пять с половиной шагов) стоял шкаф-стенка, популярный в восьмидесятых годах двадцатого века. В нем отыскалось несколько комплектов постельного белья, десять пар носков, пять трусов и маек, девять рубашек и пара джинсов. Размеры не подходили, что слегка притушило одолевавшую Никиту паранойю (специально под него подвал не оборудовали), но судя по количеству одежды, квартировать ему предстояло еще долго.
На полу лежал палас с рисунком, сильно напоминающим шахматную доску. Все стены, кроме той, у которой располагалась стенка, были завешаны коврами (недорогими, на прорезиненной основе, но не привередничать же по этому поводу). А еще – и почему-то именно эта деталь выбивала из колеи посильнее всего остального – обои в веселенький разноцветный горошек облепили потолок.
Рядом с входной дверью, железной, находились три другие – деревянные, покрытые белой акриловой краской. Вели они в ванную, туалет и кладовую с коробом для грязного белья, коробками с бытовой химией и стиральной машинкой. Личной прачки для Никиты не предусматривалось, а жаль. Особенно умиляли его натянутые под потолком лески для просушки выстиранной одежды.
В общем и целом узилище не сильно уступало по площади дому в Нахабино. В тесноте Никита себя точно не чувствовал, а выходить на улицу не стремился.
Света здесь хватало: на каждой стене висело по два бра в виде цветочка, а на столе стояла настольная лампа, что ни на есть советского образца: с такими в застенках НКВД пытали, не иначе. Видимо, его похитители обладали изрядным чувством юмора, раз не только отыскали подобный раритет, но и принесли в такую обстановку.
Сегодняшнее утро начиналось как обычно. Никита встал с рассветом, включил бра над кроватью и поплелся в ванную комнату приводить себя в порядок. Санузел у него оказался совмещенный, несмотря на наличие двух дверей, что оказалось гораздо удобнее раздельного (когда Никита жил с родителями, те почему-то воротили нос от подобного новшества и даже осуждали соседей, сносящих перегородки между ванной и туалетом).
