молитвы.
– Господин?
В дверь с трудом протиснулся самый толстый мим из всех, что Ульрик когда-либо видел. Впрочем, кто знает? Видел в своей жизни он не так уж много – тесную комнату, шкаф, гору масок и безголовый костюм. Редкие воспоминания больше походили на обрывки чужих снов. Пустота в голове тщетно пыталась оформиться во что-то более конкретное, нежели блаженное расслабленное «ничто».
Мим бережно поднял с пола «Краткое изложение…» и теперь завороженно листал. Только бы и он не начал нести чушь и задавать дурацкие вопросы!
– Вот артефакт, Господин, про который я вам рассказывал, помните?
Ульрик покачал головой. Вернее, попытался. Голову, как и руки, невозможно было сдвинуть ни на волосок.
– Ну как же?! – заволновался мим. – Этот чудесный фолиант обладает неслыханным могуществом!
– Каким же? – стало любопытно Ульрику.
– Он может ответить на любой вопрос!
– А вот и нет, мы пробовали – не получилось.
– Согласно преданиям книга откроет секрет лишь законному мэру Блэткоча!
«Большего бреда в жизни не слышал», – подумал Ульрик, но из вежливости промолчал.
Мим указал на неподвижно лежащий безголовый костюм.
– Вы затроллили его насмерть, Господин. И совсем без яда. А Джен говорила, что это невозможно…
Космическая пустота взорвалась тремя сверхновыми: Джен! Питер! Казнь!
– Развяжи меня, – потребовал Ульрик. – И сколько раз повторять: я не твой господин.
Ульрик осмотрел учебник. Пули не оставили на обложке и следа. Ульрик забрал револьвер, а также выудил из карманов N связку ключей и часы на цепочке – отщелкнул крышку и уставился на циферблат с одной-единственной стрелкой. Вместо чисел надписи:
Ульрик положил хронометр в карман. По пути в недавно покинутый кабинет перезарядил револьвер. Было тихо, слышно только, как сопит позади Нейтан, стараясь не отстать.
В кабинете все было по-прежнему: три анонима неподвижно лежали на ковре среди осколков стекла и разбросанных столовых приборов. Питер сидел в кресле, перепуганный насмерть, но зато целый и невредимый. Ульрик подобрал неприятностиметр, сунул в карман.
Тут же раздался оглушительный писк.
В коридорах Башни царил хаос. Выбитые двери, изрешеченные пулями картины, вонючий дым в коридорах и тела, тела, тела. Ими был устлан весь обратный путь. Здесь лежали анонимы в масках, потерявшие сознание или застреленные. Разрубленные на части полицейские все еще сжимали винтовки.
Стараясь поменьше присматриваться к лежащим вповалку телам, Ульрик вел свой маленький отряд к выходу. Стрелка в форме башни указывала на
Осталось пройти совсем немного, когда раздалось настороженное тиканье – не так чтобы близко. Зато с каждой секундой писк неприятностиметра делался тише, пока не смолк вовсе.
Ульрик взялся за ручку, распахнул дверь. В лицо ударил порыв холодного ветра с дождем. Башня стояла против дома с зеленой дверью. Рядом притулился фонарный столб, обвязанный красной лентой с потрепанным бантом.
Ульрик обернулся и понял, что остался один.
Уголки губ сами собой поползли вверх. Дверь захлопнулась, отрезав звуки улицы, ветер, блеклое солнце и дождь.
Только не это.
Он помчался обратно, спотыкаясь о трупы, едва не падая, во мрак извилистого коридора.
С каждым шагом неприятностиметр пищал все пронзительнее.
Так и есть. Питер с Нейтаном замерли у винтовой лестницы, закрыв глаза руками в одинаковом жесте. К ним прихрамывая шел Механический Человек. В рединготе с медными пуговицами, сыпля на ковер искрами из развороченного бока, он остервенело шагал по коридору. В руке Часовик сжимал черный, странного вида, меч.
Ульрик схватил Нейтана за локоть, потянул, но это было все равно что взять на буксир гору. Питера он еще бы мог вынести на руках, но рыцаря ночи придется оставить. Иначе будет только хуже, пытаться спасти Нейтана – безумие. Единственно верное решение – бросить одного. Иначе погибнут все.
Ульрик прыгнул вперед и встал между Часовиком и Нейтаном, подобно распоследнему брайану. Белинда могла бы гордиться.
Взвел курок, тщательно прицелился. Пуля вошла в развороченный бок, за ней последовала другая. Часовик остановился, махнул перед собой мечом,
