– Каждый год я приношу в приют сладости, – голос Джен гулко разносился по коридорам. – Это мое доброе дело.
– Доброе дело?
– Всякий на Котовство должен исполнить одно доброе дело, – пожала плечами Джен. – Такова традиция.
В приюте было неестественно тихо. Ни смеха, ни криков, ни детской беготни. Только настороженный шепот, будто стая летучих мышей шелестит крыльями в затхлой пещере.
Скоро показались дети. Они шли парами, рука об руку, щурясь от мертвенно-белого света, что испускали многочисленные светильники. Воспитанники приюта со всех сторон обступили Ульрика и Джен. Тонкие, будто полупрозрачные пальцы потянулись к конфетам. Дети разговаривали вполголоса, воровато озираясь. Никто не улыбался. Их лица, растерянные, с темными провалами глаз, напомнили Ульрику манекенов Очаровательного леса.
Дети изучали Ульрика взглядами, полными тоски. Кажется, им приглянулась серебряная звезда на тулье цилиндра.
– Вы наш новый шериф?
– Тот самый, что прогнал Часовика?
Он говорит про ту псевдомеханическую тварь?
– Но я вовсе не…
Дети теснее обступили Ульрика. Теперь в их глазах поселилось иное выражение – безумная радость.
– Вы видели цифры на его лице? – спросила девочка, стоявшая в обнимку с плюшевым зайцем, у которого недоставало одного уха.
– Что еще за цифры? Ты имеешь в виду часы?
– Нет, – покачала головой малютка. – Другие. Я вам расскажу. Вот, слушайте:
– Этот стишок придумал Морти, – подала голос девочка с короткими светлыми волосами.
– Его больше нет с нами, – прошептали два мальчика-близнеца. – Морти теперь с родителями.
– Прекрасно, что ваш друг вернулся домой. Надеюсь, вы тоже когда-нибудь…
Джен больно ткнула Ульрика локтем в бок.
– Морти не дома, сэр. Его забрал Часовик.
– Как и наших мам.
– Он придет за каждым.
– Если только вы Его не убьете.
Ульрик еще раз взглянул на зарешеченные окна. Никто не боится, что дети сбегут. Решетки нужны, чтобы защититься от зла, рыскающего снаружи. Вот зачем этот яркий, безжалостный свет, что не дает ни единой тени. Наверняка он горит всю ночь напролет.
– Сегодня дети впервые за полгода вышли во двор, – сказала сестра. – И все благодаря вам.
– Вы боитесь, что сюда придет Механический Человек? – догадался Ульрик. – Вы видели его, так?
Дети отшатнулись, закрыли ладонями глаза и застыли без движения, словно куклы.
– Мы не называем Его по имени, – сказала сестра. – Только Часовик или Он, чтобы не накликать беду.
Когда настала пора уходить, мальчик лет семи робко тронул Ульрика за рукав.
– Верните моих маму и папу, сэр. Пожалуйста.
– Я бы рад, малыш, но…
Услышав, о чем идет речь, сироты побросали конфеты.
– Пожалуйста, верните наших родителей, сэр, – шептали дети. – Пусть это будет вашим добрым делом на Котовство!
Ругая себя последними словами, Ульрик пытался сохранить серьезное выражение – уголки губ сами собой начали растягиваться в улыбке.
Ни один, даже самый проницательный, человек ни за что бы не догадался, но левое веко N в эту самую секунду нервно подергивалось.
Этот «бухгалтер» оскорбил гостей, украл бесценный артефакт, а вдобавок – избил Механического Человека!
В том, что именно Ульрик виновен в краже книги, N не сомневался. Больше некому. Участие в Турнире, теперь это… Не мог ведь Ульрик случайно забрать учебник, верно? Выходит, знает, что с ним делать.
Прежде бы N подослал к Ульрику убийц, и дело с концом. Но, после того что фрачный поганец сотворил с Механическим Человеком, это не казалось
