над моей головой разговаривали двое. Нет, не так. Ругались двое.
– Ты не в своём уме? – произнёс тот, кто стоял справа от стола, я подняла голову и узнала Цезаря. Нет, тогда ещё не Цезаря, а Сашку. – С ней нельзя так!
– А как можно? – прорычал в ответ мужчина. С тех пор он не изменился ни на каплю, словно и не прошло полтора десятка лет. Те же злые зелёные глаза, та же косая челка, падающая на левую бровь. – Сколько мне ещё ждать?
– Не знаю, – Сашка протянул ко мне руки, и я, доверчиво всхлипнув, прижалась лицом к его шее. – Но ожидание не будет напрасным, поверь.
– Проклятье! Зачем я только связался с тобой, с сопляком? Не надо было спешить с похищением. Не мог подождать до дня рождения?
– Случай подвернулся, – проворчал обнимавший меня человек.
– Случай… Мы должны её стимулировать, понимаешь?
– Понимаю, – Сашка напрягся. – Но не позволю и дальше проводить над ней опыты, я…
– Я тебя проспонсировал, я прикрыл твою глупую жопу, я тебя сделал, в конце концов. Хочешь поиграть в доброго братца? Что ж, поиграй. Но имей в виду. Если окажется, что это всё-таки она…
Мужчина многозначительно замолчал, а затем вышел вон, не прощаясь.
– Если… – прошептал Сашка, целуя мою макушку. – Ты моя, Осенька. И пусть он свои претензии засунет себе в свой высокородный зад. Я тебя нашёл и я тебя никому не отдам, сокровище моё.
Потом, когда всё закончилось, Зверь уверял, что сознание я потеряла почти сразу, мне же казалось, что я целую вечность качалась на обжигающе холодных волнах океана боли. Я словно вынырнула из беспамятства и, рывком оседлав кушетку, осмотрелась по сторонам.
Зверя я увидела сразу. Мальчишка сидел в кресле пилота и, если бы я его не знала, то подумала бы, что он только что плакал. За то время, что я была без сознания, он успел избавиться от образа кокетливой Таечки и сейчас был одет в костюм с чужого – явно Антоновского – плеча. Свитер ему был велик, а штаны он подкатал, превратив их в модные бриджи.
– Ты очнулась! – выдохнул он и моргнул подпухшими веками.
– Что случилось? – я потрогала рукой шею и улыбнулась, обнаружив, что Зверю удалось избавиться от ошейника.
– У меня не получилось снять так, как я планировал, – признался приятель. – Замок заклинило, пришлось срезать.
Я удивленно приподняла брови. И как мы сразу не догадались просто перерезать кожаную бархотку? Кому вообще надо было возиться с замком?
– Вместе с кожей, – прохрипел Зверь и закрыл лицо руками. – С твоей кожей, Ёлка, потому что один из дурацких серебряных пауков намертво присосался к шее. И я… я думал, что убил тебя.
Он поднял лицо из ковша своих рук и посмотрел на меня несчастными глазами.
– Сколько времени прошло? – спросила я, водя пальцами по слегка саднящей коже на шее, чуть выше и правее ямочки между ключицами.
– Сорок три минуты с того момента, как ты потеряла сознание, – ответил приятель и, опасливо покосившись в мою сторону, добавил: – Двадцать с того, как твоя кровь посинела.
Я поморщилась.
– Это не кровь, – время, проведённое в Пансионе, я потратила не впустую. По крайней мере, на один из множества вопросов, роившихся в моей голове, мне удалось отыскать ответ.
– А что же?
И тут, заставив нас подпрыгнуть на месте от неожиданности, завыла сирена, а механический женский голос скупо сообщил нам, что программа самоликвидации корабля включена.
– Антон, – выдохнула я.
– От свидетелей избавляется! – согласился со мною Зверь, а я не стала спрашивать, почему он так уверен в инопланетном происхождении зеленоглазого садиста.
Я, кажется, чуть-чуть заразилась безумием от своего приятеля. Ну, и времени на разговоры особо не было, потому что мы наперегонки рванули к выходу. Зверь в свитере, почти достающем до колен и босиком, а я в ночной сорочке с воланами, мягких ночных туфлях и чёрной книжкой под мышкой.
Под дикое завывание мы мчались от корабля, оставляя за своими спинами метр, пять, пятнадцать, тридцать метров, а потом наступила звенящая тишина, и Зверь кинулся в сторону небольшого углубления в скалистой поверхности острова, простонав:
– Сейчас рванёт!
Спрятаться вдвоём в этом природном окопе было довольно сложно, однако искать другое укрытие времени не было, поэтому мой приятель попытался втолкнуть меня в яму, чтобы самому занять более опасную позицию сверху.
– Не в этот раз, – я решительно отмела его благородное стремление бессмысленно погибнуть.
– Мало мне твоей шеи? – взбрыкнул Зверёныш. – Меня же Север в асфальт закатает!
Но я была настроена решительно. В результате короткой борьбы мальчишка занял положение “ничком” на дне расселины – пусть радуется, что я ему
