– Да, целиком, – машинально повторила я, спохватилась и потрясла головой. – Конечно, прости, я не смотрю.
– Можешь смотреть, – беззаботно заметил он.
Хорошо, что ночью все кошки и щёки серые. Отвернувшись, я села на бортик и услышала позади всплеск, когда он вошёл в фонтан.
– А вода тёплая. Не хочешь тоже окунуться?
От поддразнивающих ноток спина покрылась мурашками. Искупаться ночью в фонтане в компании полуголого парня из прошлого… на миг эта мысль показалась весьма заманчивой.
– Хоть один из нас должен остаться сухим.
– А если скажу, что у тебя вот здесь испачкано? – шепнул он вдруг возле самого уха, и по шее прошёлся мокрый палец.
Я вздрогнула, обернулась и оказалась лицом к лицу с наполовину высунувшимся из воды Охотником. На его губах играла озорная улыбка, светлые глаза мягко мерцали, а от кожи с переливающимися капельками влаги одуряюще пахло свежестью. Ночь вдруг расцветилась множеством оттенков. И почему я считала её монохромной, не замечая, что листва на самом деле не серая, а болотно-зелёная, мрамор отсвечивает розовым, а на луне голубоватые пятна?
Как под гипнозом, скинула ботинки и погрузила ноги в воду, продолжая сидеть на бортике. Но оставалась там недолго, потому что сильные руки в мгновение ока стащили меня вниз, и вот я уже притиснута к краю и задыхаюсь от поцелуя.
Руки сами собой обвились вокруг его шеи, бессознательно притягивая ближе, пальцы запутались в волосах, а через мокрую одежду чувствовалось тесно прижимающееся горячее тело. Кровь колотилась в висках, наше смешавшееся дыхание и плеск воды оглушали, а меня утаскивало в сладкий обжигающий водоворот. Ещё чуть-чуть, и фонтан вскипит и испарится. Это было похоже на дневной поцелуй, как швейцарский шоколад на соевый батончик.
Из пучины порока нас обоих вытащило возмущённое конское ржание. Нет, скульптура не ожила: над нами, тоже в фонтане, возвышался Феникс. Всё это так отдавало сюром, что я на миг зажмурилась. Но когда снова открыла глаза, конь только фыркнул и заинтересованно покосился на мраморную кобылицу.
Касинель тут же отстранился, кажется, и сам немного ошарашенный своей вспышкой.
– Откуда он здесь? – выдавила я, пока Феникс обходил скульптуру по кругу, игриво прядая ушами и высоко вскидывая жилистые ноги.
– Верно, истомился на привязи и развязал верёвку зубами…
Отлично, заколдованный конь разгуливает по городу.
Феникс, чьи ухаживания кобылица отвергла с каменным равнодушием, выбрался из фонтана, попутно пихнув хозяина и обмахнув меня хвостом.
Касинель брызнул в коня водой.
– А ты не завидуй!
Феникс снова фыркнул и постучал копытами о плиты.
Когда кровь отлила от всех ответственных за чувства органов и начала наконец поступать в мозг, я поняла, что сижу в городском фонтане насквозь мокрая.
Охотник отодвинулся ещё немного, словно боялся, что не справится с собой и снова набросится.
– Прости, мне не следовало.
Мои глаза принялись внимательно изучать разрисованные граффити лавочки.
– Да забей, меня вообще-то по десять раз на дню целуют в фонтанах. Сегодня это уже одиннадцатый.
Касинель поднялся и протянул руку, предлагая помощь. Вода снова потекла по рельефной груди… Я страдальчески прикрыла веки. Лучше б сел обратно.
Когда я вылезла на площадку, выяснилось, что из всей моей одежды не вымокли только ботинки, и то потому что остались на дорожке. С трудом втиснув в них влажные ноги, я взялась за ненужную перешнуровку, которой посвятила не меньше пяти минут. За это время Охотник успел прополоскать, отжать и снова натянуть на себя рубашку. Выпрямившись, я кивнула ему – настолько чопорно, насколько позволяла мокрая кофточка с просвечивающим лифчиком, и откашлялась, чтобы предложить… Вообще-то я просто откашлялась.
Касинель хотел что-то сказать, но внезапно насторожился.
– Ты это слышала?
И метнулся в кусты.
Ну, супер. Это что, черта всех парней – убегать в неловких ситуациях?
– Слушай, париться совсем необязательно, я девушка понимающая…
Меня прервал короткий крик на другой стороне, за которым последовал глухой удар, как если бы одно тело врезалось в другое на полном ходу. Быстро обогнув кусты, я обнаружила, что Касинель прижимает к земле кого-то отчаянно сопротивляющегося, и остановилась как вкопанная, потому что узнала старомодный бархатный дублет. Жертва поняла безуспешность попыток высвободиться и покорно затихла.
– Варлог! – вырвалось у меня.
