за пределами крепостных стен, а уж там простора хватает. Сегодня мы переночуем здесь, а завтра отправимся в мой родовой замок. Там узнаете, сколько вокруг пространства.
Пока же тесноты было гораздо больше. Но в том имелась некая прелесть, элемент новизны, насколько так можно назвать элементы прошлого, и новизна всегда вызывает некоторый интерес. Вдобавок ни о какой типовой застройке речи в Королевстве не было. Каждое здание было индивидуальным, хоть в чем-то не похожим на соседние.
Большинство мужчин при виде кавалькады почтительно снимали шляпы, женщины дарили улыбки и графу, и казакам. Последние из уважения надели на себя традиционные, но редко носимые чекмени, нахлобучили на головы папахи и смотрелись весьма импозантно и явно непривычно для здешних мест. Есть ли на свете человек, которому было бы неприятно внимание противоположного пола? Во всяком случае, в военной среде таковых не наблюдается. Вот и ехали Георгий с Федором подбоченившиеся, гордые, невольно улыбающиеся в ответ на каждую обращенную к ним улыбку.
Городской дворец графа был размеров средних. За крепостными стенами земля была дорогой, но нашлось место и для небольшого сада, и пары беседок в нем, и даже для фонтана. Над входом красовался герб – рыцарский шлем на бело-синем фоне. Проворные слуги разобрали и увели на конюшню освободившихся коней, а гости получили возможность ознакомиться с внутренней обстановкой.
Снаружи царило летнее тепло, переходящее в жару, но среди каменных стен господствовала приятная прохлада. В большом зале уютно горел камин. Было немного темновато, но после яркого солнца затененность – окна были узковаты – давала покой глазам. Хорошим оказалось вино, кубки с которым были торжественно преподнесены гостям. Откуда-то приятно тянуло ароматом готовящегося мяса.
– Вас проводят в комнаты. Располагайтесь с дороги, немного отдохните, а через полчаса прошу к столу, – церемонно ознакомил казаков с ближайшей программой граф и уже совсем просто выдохнул: – Боже, как я рад вас видеть!
– Наследник рвется в бой. Ему уже восемнадцать, а это лишь первая его война.
За столами остались лишь самые стойкие. Прочих уже разнесли по комнатам, и лишь отдельные группки в разных концах зала продолжали методичное уничтожение графских вин и продуктов. Гости весь пир просидели рядом с хозяином за отдельным почетным столом, и лишь казачья выдержка и умение пить помогали им оставаться относительно трезвыми.
– Ну, так вот… Первая война – как первая любовь! – хохотнул Федор. – Я свою до сих пор помню.
– Войну или любовь? – уточнил Найденов.
– Ну… И то, и другое. В обоих случаях вначале испытываешь робость, волнение, а вот дальше ощущения разнятся. Первая любовь обычно ни к чему не приводит, остается охами и вздохами да ощущением легкости во всем теле и ослепляющим сиянием. А первая война… Уже после боя усталость, куда без нее, но и непередаваемое чувство, что выдержал испытание и уже не юноша, но мужчина. Потому первый бой гораздо важнее первых свиданий с девушкой. Там-то лишь всякие переживания, а больше, по сути, ничего.
– А вы поэт, – уважительно отозвался де Самбрэ. Лицо его раскраснелось от выпитого, но держался он молодцом. Сразу видно: порода. – Давайте выпьем, чтобы ни один бой не стал для нас последним. И чтобы точно так же никогда не была последней любовь. Мы живы, пока можем чувствовать.
В силу возраста знать все о любви эта троица еще не могла, так, наверное, это не тот случай, когда знание на пользу. Сердце и душу радует новизна, а препарированное чувство не приносит той радости, которое дарит стихия.
– Признаюсь, желающих скрестить шпаги с врагом у нас столько, что дело едва ли не доходит до внутренних войн. Это вначале верх брали голая политика и расчет. Но разве не счастье для дворянина – отличиться на поле чести? А для прочих сословий при умении и удаче это способ получить вожделенное дворянство.
– У вас отличные воины, граф, – признал Найденов. – И простые солдаты, и офицеры.
– Но и с казаками сравниться в бою трудно, – вернул комплимент де Самбрэ. – Сражаться плечом к плечу с вами – огромная честь. Ваш пример был настолько зажигателен, что даже республиканцы держались достойно.
Королевство Ноанс в прошлом несколько раз сталкивалось с Республикой в приграничных конфликтах. До большой войны дело не доходило, но бои бывали серьезными, и счет убитых порою шел на тысячи. В основном – с республиканской стороны. Любая монархия базируется на определенных нравственных законах, в числе которых воинская доблесть значится одним из первых. Соответственно подготовка у соплеменников графа была повыше. Не говоря уже о мотивации. Без высокой идеи существовать армия может, а побеждать равного в силе противника – нет. Лишь тех, кто заведомо слабее. Или когда выбор стоит между победой и собственной гибелью.
Помимо экономических интересов Королевство Ноанс и Республику разделяло разное отношение к жизни. Оставалось надеяться, что хоть перед общей угрозой они сумеют сплотиться, обойтись без привычной предвзятости. Удалось же один раз, почему бы не действовать так же дальше?
– За воинское братство! – торжественно провозгласил очередной тост Георгий.
Хорошо, когда ни на какие приемы к маркизу идти не надо, переговоры касаются лишь тех, кто выше по званию и положению, и весь визит для тебя сводится лишь к общению с соратниками…
Смысл карабкаться на самый верх? Чтобы хлопот себе наживать?
Глава 17
