Рожденная огнем

потеряться.

Она всегда ненавидела двери в «Честерсе».

Их невозможно открыть пинком и громко захлопнуть.

Глава 18 Правитель замерзших земель…

[37]

Я солгал Мак.

К счастью, она неспособна засекать ложь так же хорошо, как горец/принц Фей/друид/детектор лжи, каковым являюсь я.

К тому же она была настолько увлечена раскапыванием пустой могилы сестры, что почти не обратила внимания на маленькое воровство. Она вздрогнула от резкой боли в области головы, но приняла мое благовидное объяснение и забыла о случившемся.

Я отлично знаю, как переноситься к человеку.

Чтобы отследить кого-то, мне нужна часть его физического воплощения, и затем можно раздвигать пространство, как ветки деревьев, которые мешают найти свою цель.

Теперь у меня есть ее часть – прядь испачканных краской светлых волос в кармане джинсов.

Я знаю, на чьей она стороне.

На стороне Бэрронса.

И всей его Девятки. Я и мой клан – на втором месте в списке ее приоритетов.

Я не осуждаю ее. Я понимаю, что такое клан, и она выбрала свой. В лихие времена клан просто необходим.

Так что я сыграл циркового пони, чтобы подобраться достаточно близко и вырвать у нее клок волос, а затем сидел в баре и потягивал виски, терпеливо дожидаясь знака, свидетельствующего о том, что в самых глубинах «Честерса» что-то происходит. Готов поспорить, она входит в самую узкую часть их круга.

Так проще, чем пытаться достать волосы этого ублюдка, которые, честно говоря, я не считал пригодными для работы. Хоть я и могу определить, когда кто-то из Девятки врет, но, если пытаюсь идентифицировать одного из них как отдельное существо, они перестают для меня существовать.

Я близко знаком со Смертью. И я хорошо знаю жизнь. Девятка не регистрировалась ни живой, ни мертвой. Час назад, когда Мак с суровым выражением лица прошествовала с Бэрронсом и Риоданом, окружившими ее с флангов, я понял, что намечается дело.

Я телепортировался, чтобы следовать за ней на расстоянии, желая получить информацию, но так, чтобы меня не видели. Я скрыл себя гламором, распространился мхом на стенах, и она даже коснулась этого мха, заставив меня вздрогнуть. Как только они вошли в комнату в дальнем конце коридора, мох опал со стен и собрался воедино, сплетаясь в принца Невидимых/горца, каковым я являюсь.

Я обследовал каждый дюйм темницы, бесконечной и ветвящейся. Пусто. Совершенно пусто, не считая одного коридора.

Фальшивого коридора.

Стена стояла там, где ее на самом деле не было. Я умел чувствовать ложность каменной преграды каждым атомом своего тела.

И все же я не мог проникнуть сквозь нее. У этого ублюдка мощные чары, способные отвращать и людей, и Фей, а я был и тем и другим, а следовательно – заблокирован.

Я собирался ворваться в комнату, в которой они исчезли, полагая, что тело моего дяди может оказаться в той маленькой камере и они пытаются провести какой-нибудь странный ритуал с мощными друидскими останками.

Но и эта комната оказалась защищена от Фей и людей.

Я стоял снаружи, с долготерпением бессмертного ожидая, когда они выйдут. Наконец, узкая дверь распахнулась.

– Где, мать твою, мой дядя? – осведомился я.

Риодан холодно ответил:

– Я уже отвечал на твои вопросы, горец. Уверен, что ты убедился: здесь нет ничего.

Я просеял его ответ по песчинкам: правда или ложь? Это не сказало мне ни о чем, но я призадумался: может, скользкий гад каким-то образом знал, что я приду, и специально оставил части темницы без защиты, посчитав, что я не смогу засечь иллюзорную стену в северном коридоре?

– Убери фальшивую стену, тогда я тебе поверю.

Глаза Риодана едва заметно блеснули, и я понял, что оказался прав. По какой-то причине тело моего дяди находилось за той стеной.

– Убери ее, – сказал я. – Иначе я уничтожу каждый дюйм проклятого клуба и убью всех, кто там находится.

Я призвал стихии, привлек их к себе, как любовник, медленно выдохнул, и лед затрещал на стенах, покрыл пол глазурью толстой и скользкой черноты.

– Затем я призову с небес огонь и гром и превращу все в пепел.