смеющиеся, или бледные от ярости сражения. Тогда к небесам поднялся слитый крик воинов Леса и Дола – между ними уже не было врагов, кроме мёртвых и раненых.
Тогда Божественноликий вложил свой меч в ножны, в крови, как тот и был, и зашагал чрез мёртвых туда, где Страж Дола стоял под знаменем Вола. Юноша обнял старика и поцеловал его, радуясь победе. Но Страж Дола оттолкнул его и посмотрел в лицо юноше. Щёки старика были бледны, губы сжаты, а глаза измождены и широко раскрыты. Хриплым голосом он вымолвил:
– О юноша, она мертва! Я видел, как она пала. Наречённая мертва, ты потерял свою суженую. Смерть, смерть смуглолицым!
Божественноликий побледнел как льняное полотно, и весь его отряд застонал и закричал. Стоявший рядом воин произнёс:
– Нет, нет, всё не так плохо, как ты говоришь: она ранена, ранена серьёзно, но она ещё жива.
Но Божественноликий не слышал его. Он забыл, что в его ножнах лежит Страж Дола, и, увидев у говорящего в руках тяжёлый боевой топор с широким лезвием, закричал:
– Дай твой топор, скорей!
Выхватив топор, юноша вновь повернулся к врагу и врубился в его ряды. Никто не мог удержать его. Позади него были друзья, впереди – враги. Он ворвался в их толпу, высоко потрясая топором. Теперь он был без шлема, и его светлые волосы развивались во все стороны, а губы выкрикивали: «Смерть, смерть, смерть смуглолицым!» Страх пред ним охватил сердца врагов, они завыли и бежали от него не чуя под собой ног, говоря друг другу, что жители Дола умолили своих богов сражаться на их стороне. Но они не смогли убежать от него далеко, вскоре Божественноликий нагнал их, разя всех вокруг себя, и смуглолицые так сильно были охвачены ужасом, что каждый из них едва мог поднять на него руку. Соединённое войско следовало за ним, опьянённое гневом и победой, и в пылу битвы воины услышали они позади себя рога и боевые кличи пастухов, нападавших с востока. Теперь только одно занимало умы воинов – они неслись вселяющим ужас ураганом войны, и грозной была эта бойня.
Всего через несколько минут воины достигли большой связки дров, подготовленной для огненного человеческого жертвоприношения. На неё уже вскарабкались многие враги, и теперь, неистовые от страха, они пускали вокруг себя стрелы и метали копья, на обращая внимания, кто пред ними – свои или противники. Воины Дола уже собирались взобраться на эту дровяную крепость, но к этому времени гнев уже покинул Божественноликого, он теперь понимал, где находится и что делает, а потому остановил войска, прокричав:
– Стойте, не лезьте! Пусть факел поможет мечу!
Оглянувшись, он сразу увидел горшок с углями, что оставили здесь те, кто должен был разжечь костёр. Угли ещё тлели, и сухая ветвь, которую Божественноликий сунул в них, быстро загорелась. За ним и другие воины зажгли по ветви. Они засунули их в дрова, и огонь сразу же занялся. Языки пламени расползались очень быстро, пока не охватили всю связку. Ведь дрова были сложены, и смазаны жиром, и политы маслом именно для того, чтобы сожжение жертвы богам прошло быстро.
Огонь не сдержал ярость родов, не утихла она и от вида людей, прыгавших с горящей кучи. Воины оставили их и поспешили дальше, к западному выходу с рыночной площади. Вперёд их всё так же вёл Божественноликий. Он почти пришёл в себя, и всё же на его сердце тяжёлым грузом лежала печаль. Сломав топор, он вновь вытащил из ножен Страж Дола, и многие пали под его ударами.
Но вот, преследуемые воинами Дола, смуглолицые вдруг развернулись, словно готовясь к новой атаке. Это заметили Божественноликий, Страж Дола, Колодезь Войны и другие опытные вожди народа. Они приказали своим воинам прекратить преследование и сомкнуть ряды, чтобы встретить напор новой волны врагов. И когда приказ был исполнен, и воины встали крепкой стеной, на них внезапно нахлынул поток врагов, но не выстроенных для нападения воинов, а убегающей визжащей толпы. Да, они больше не были воинами, многие даже побросали оружие и неслись, не разбирая дороги. Они в ужасе убегали от напора родов Лика, Серпа и Винограда, которых вели Ликородный и Камнеликий вместе с Могучеродным и напарывались на клинки соратников Божественноликого. Воины Божественноликого издали победный клич и нажали на врага, прорубая себе дорогу сквозь толпу беглецов, но не оборачиваясь для преследования ни налево, ни направо. Сзади шли воины народа пастухов, сметавшие всех, кто пытался им противостоять, и живых на рыночной площади стало меньше.
Военный вождь вёл свои стройные ряды, пока, наконец, сквозь беспорядочную толпу беглецов не увидел знамёна Города и Лика, освещённые солнцем, и не услышал рёв родичей, гнавших перед собой бегущего врага. Тогда он поднял свой меч и остановился. Всё войско за ним тоже остановилось, издав громоподобный крик, докатившийся до небес. И так они ждали прихода остальных воинов Дола.
Военный вождь послал весть к Охотничьему Псу, прося его отправить воинов-пастухов в погоню за смуглолицыми, которые теперь бежали к северному выходу с рынка. Но тут он вспомнил, что ещё до того, как с отрядом вырвался на рыночную площадь, он видел на северной дороге множество людей. Вождь подумал, что на той дороге смерть подстережёт врагов в любом случае, будет ли удача сопутствовать родичам или нет.
Но вот между воинами Леса и Лика остались только трупы, и друзья увидели лица друзей. И тогда воины Божественноликого заметили, что родичи покраснели и радостно улыбаются – сражение было легко, в их рядах пали лишь несколько воинов, ведь те смуглолицые, что ушли с рыночной площади, чтобы атаковать их, оставили позади себя свободное место, куда и кинулись бежать от метающих копья воинов Лика и от натиска их мечников.
Так и стояли победители друг пред другом, а их знаменосцы вышли из толпы и поставили знамёна вместе посередине свободного пространства между двумя воинствами. Воины Волка целовали воинов Лика, а Серп и Виноград встретили Вола, Мост и Быка. Пастухи же ещё преследовали беглецов.
