сама начала забывать, что это такое. Ей даже не хотелось любви, о которой мечталось когда-то в юности. Обычная усредненная сытая жизнь вполне заменяла любые эмоции, а к выходкам Семена она легко привыкла — они были весьма однообразны и предсказуемы.
— Жалкий городишко. — Семен, словно прочитав ее мысли, оглянулся на нее. По его лицу было разлито довольство, противоречившее прозвучавшим словам. — Тухлый и дешевый.
Она кивнула, стараясь не морщиться от боли.
— Все эти нищие французишки готовы передо мной мостовую вылизывать, — продолжал он, удовлетворенно хлопнув себя по животу и, должно быть, вспомнив недавний обед, где официанты и вправду едва ли не подползали к нему на коленях. — Делают вид, что гордые, а покажи им деньги — удавятся.
Она не ответила, и муж окинул ее внимательным взглядом:
— Что, не нравится? Не романтично, думаешь? Ты же любишь всякие старые груды камней.
— Очень милое место. Как раз в моем вкусе, — произнесла она, надеясь, что он захочет повернуть обратно — голова у нее разболелась еще сильнее, а в ноздри отчего-то била вонь дыма и еще отвратительный железистый запах, похожий на запах крови.
— Вот и врешь! — Он удовлетворенно улыбнулся и шутливо погрозил ей пальцем. — Не нравится тебе здесь, готов спорить, что не нравится!
— Пахнет горелым… — пробормотала она.
Он принюхался и покачал головой:
— Сочиняешь. Никаким горелым здесь не пахнет, хотя, возможно, и не мешало бы поджечь этот дерьмовый городишко. Вот бы они все тут забегали!
У Семена зазвонил телефон. Он поморщился и принял вызов:
— Да, я в Каркассоне. Нет, ничего подписывать не собираюсь. Ты что, глухой? Я тебе русским языком сказал, что не буду? Может, тебе на французский перевести?
И он с раздражением сунул мобильный обратно в карман, явно не собираясь выслушивать ответ собеседника. Очевидно, звонил Петр, деловой партнер, с которым Семен в последнее время отчаянно делил бизнес.
Они вышли к собору, вздымавшему в раскаленное небо круглые башенки, облепленные горгульями. Безмолвно вопил в пространство похожий на монстра человек в рясе, кривило пасть странное существо, нечто среднее между собакой и львом, но при этом с крыльями. Все эти фигуры были наполнены мукой и болью.
От собора падала густая тень. Здесь вообще были яркие контрасты — палящий свет и глубокая тень лежали рука об руку. «Перекрестье из тени и света, греха и молитвы…» — вспомнились ей прочитанные когда-то строки.
Из-за дверей доносилась знакомая музыка.
Вечерний звон, вечерний звон…
Как много дум наводит он… — выводили слаженно глубокие голоса.
Пели по-русски.
— А вот и русский хор, — обрадовался Семен. — Я слышал, что они приехали сюда на гастроли и решили остаться. А что, и погода, и еда уж получше, чем у нас. Там, — он кивнул на двери, — диски с их музыкой можно приобрести. Хочешь?
— Нет, спасибо, — ответила она.
— Ну и ладно! — Дойдя до дверей, Семен раздумал входить внутрь и резко развернулся, едва не сбив ее с ног. Они прошли еще немного, оставляя в стороне сам замок, и вдруг муж остановился, привлеченный вывеской «Appellation D’origine Controoee». АОС — так звучало сокращение от этого статуса — сулило марочное вино, изготовленное по строгим правилам с определенных виноградников, только урожая одного года. Это был эксклюзив, достойный внимания ее мужа. Того, кто всегда выбирает только самое лучшее.
Он уже скрылся внутри, а она замешкалась, отчего-то не решаясь переступить порог. Наверное, из-за мигрени ноги уже едва ее держали.
— Ну где ты? — Семен высунулся из двери и посмотрел на нее своим обычным, едва ли выражающим что-либо взглядом.
— Иду. — Она шагнула в тень магазинчика и неожиданно почувствовала облегчение — уйти с палящего солнца и вправду оказалось к лучшему.
Вслед за ней шагнули и оба мордоворота.
В магазинчике не было покупателей. Продавец стоял в конце не слишком большого зала, и она не могла разглядеть его лицо из-за игры света и тени. Но вот он шагнул к ним, и она едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть. Молодой, вероятно, лет двадцати двух — двадцати трех, то есть года на четыре младше ее, француз был удивительно красив. Густые темные волосы небрежно падали на лоб, чуть изогнутая линия носа намекала на аристократическое происхождение, но удивительнее всего оказались глаза. Взглянув в них, она едва не споткнулась. У нее возникло странное ощущение, что она уже встречала… нет, даже не так, что она хорошо знает этого человека. Ей нестерпимо захотелось коснуться его, чтобы подтвердить ощущение, чтобы проверить, что перед ней не призрак, не бесплотная тень из какого-то давнего почти забытого сна.
— О ла-ла! Тебе нравится моя жена, да? — Семен потеснил ее плечом, и она словно вышла из-под власти неведомых чар.
