– У Ваньки зимнюю резину утащили, – сообщил Костян, владелец пятидесятого бокса, вследствие чего носил кличку «Полтинник».
– Днем? – удивился Таврин.
– Ночью ворота закрыты и по территории кобели бегают, – напомнил Костян. – Днем, конечно, подгадали момент ворюги.
– У Ванька бокс угловой, – степенно произнес «Михал Петрович из заводского дома»: так его тут звали, а почему – Николай забывал спросить. – Они замок сорвали, резину вынули и через забор покидали. Ищи теперь концы – все одно не найдешь.
– Найдут, – уверенно возразил Костян. – Сейчас им Ермолай кино покажет, и найдут.
– Кино? – заинтересовался Николай.
– Ага. – Полтинник махнул рукой на угол будки: – Мы же все на видео пишем, даже ночью.
Таврин, разумеется, видел развешенные повсюду видеокамеры, кроме того, о них с гордостью поведал Председатель при продаже бокса, но Николай был далек от мысли считать их серьезным подспорьем при расследовании кражи. По опыту знал, что качество съемки таких устройств вызывает даже не критику – слезы, да и какую запись способен снять с аппаратуры неведомый «Ермолай»? Выросший «почти в центре» Таврин был снобом и искренне верил, что грамотного человека таким именем не назовут.
В общем, Николай не сомневался, что зимняя резина Ванька улетела навсегда, но поделиться с коллективом своими мыслями не успел: вышедший из будки полицейский оглядел мужиков и, отвечая на вопросительные взгляды, сообщил:
– Серега-Тракторист учудил.
Мужики загомонили, а Костян повернулся к «новенькому» Таврину и объяснил:
– Тракторист – наркоман здешний. Видать, совсем скрутило дурака, что к своим полез.
Раз парень местный, хорошо знакомый большинству жителей «старого» района, то вопрос можно считать закрытым: его, действительно, могли опознать на записи любого качества. Но ведь могли и просто «увидеть» его на записи любого качества. Посмотрели на неясную фигуру, прикинули, на кого похож подозреваемый, выбрали наркомана и «назначили» виноватым. Возможно? Возможно. Полицейским лишний висяк не нужен, а то, что резину не найдут, так объяснение готово: наркоман ведь! Продал.
Все эти соображения заставили Таврина, который считал себя приверженцем либеральных взглядов и воспитывался с привкусом недоверия к органам правопорядка, зайти в сторожку и попросить посмотреть запись.
Неожиданная просьба вызвала у Председателя ожидаемое недоумение:
– Зачем?
Но Николай понимал, что ему обязательно зададут этот вопрос, и заранее придумал ответ:
– Вы говорили, что видеонаблюдение у нас отличное, хочу убедиться.
– Ну, убедись, пока не выключили, – хмыкнул Председатель и кивнул на мониторы: – Подходи, убеждайся.
Таврин воспользовался приглашением, прильнул к экранам и… и пережил короткий, но весьма сильный шок – он увидел «кино» высочайшего качества. Картинка оказалась настолько четкой, что лицо вора читалось без всякого труда.
– Ого.
– У нас, как в этом долби сараунде, – хмыкнул Председатель, перепутав аудио с видео.
– Так что за свою машинку не боись, – раздался знакомый голос, и Николай снова вздрогнул. Повернулся и понял, что не ошибся: в углу будки сидел рыжий.
– Ермолай. – Рыжий резко, как в лесу, поднялся и протянул руку. Таврин, помедлив всего секунду, ее пожал.
Толстенький коротышка оказался обладателем крепкого, абсолютно мужского рукопожатия, твердого, как слесарные тиски. И кисть у него была не розовой, как у большинства знакомых Николая, а темной от въевшейся смазки. Рабочая кисть.
– Чтобы получить такую картинку, нужна хорошая аппаратура, – заметил Таврин, кивая на мониторы.
– Необязательно.
– Как это?
– Все дело в грамотном использовании имеющихся ресурсов, – объяснил Ермолай. – Камеры у нас не позор, но и не идеальные. Так что пришлось придумать для видео толковую математику. А до звука все никак не доберусь, то одно, то другое… Поэтому видно Тракториста хорошо, а слышно – никак. – Он помолчал. – Не сложнее релятивистской механики.
– Обработали изображение? – прищурился Николай.
– Ага.
– Нужен мощный компьютер.
А в сторожке ничего похожего не наблюдалось. Разве что какой-то ободранный, из самых первых.
– Необязательно, – махнул рукой рыжий. – Нужна нормальная программа.
– Какой вы пользуетесь?
