настолько неожиданное, что изумление его парализовало.
– Генрих!
– Что? – Он вздрогнул и посмотрел на Галю. – Извини, задумался.
– Вам повезло, – повторила девушка, понимая, что о причине своего ступора Бергер ничего не скажет.
– Совершенно верно: повезло. – Он потер висок, словно пришедшая мысль вызвала головную боль. – Потом первый рейс отменили, но где-то через месяц я по привычке вышел на шоссе в «наше» время и увидел автобус. Испугался… Да, испугался, конечно, но двери открылись, дядя Валера посмотрел на меня, а я… Я сначала решил, что он за мной. Знаешь, эти приметы, когда мертвые приходят, чтобы забрать тебя в свой мир? Я решил, что время пришло, испугался еще больше, а потом страх ушел, и я сказал себе: «Ну и ладно!» Зашел в салон, а дядя Валера говорит: «Билет не забудь». В общем, поехали в город… Затем, когда пришел в себя, снова стал ездить, потом разбогател, перестал, но теперь снова буду. – Бергер провел рукой по спинке переднего диванчика. – У Валеры ведь ничего не осталось, только этот маршрут. Одна ходка в день – самая ранняя. А без пассажиров скучно и одиноко.
Вот так.
Они приходят и составляют призраку компанию. Едут до метро и платят за проезд. Интересно, они кому-нибудь рассказывают о происходящем? Делятся впечатлениями?
«Мама, ты сегодня на электричке?»
«Нет, милый, поеду с покойным Валерой…»
– А ваша машина? – спросила Галя, потому что пауза затянулась и нужно было что-то спросить.
– Едет следом, – он небрежно махнул рукой. – В Москве меня подхватит. – И улыбнулся: – Потому что Раннего Метро нет.
– Я приеду сегодня, – вдруг сказала девушка.
– Вечером? – Он не удивился, но Галя разглядела вспыхнувшие в глазах огоньки.
– Вы говорили, что нужен свет.
– Верно.
– Я отпрошусь и приеду.
– Я пришлю машину.
Девушка повернулась, и Виссарион понял, что со вчерашнего дня что-то в ней неуловимо поменялось. Как будто красота стала отточенной, выделенной. Как будто опытный мастер подчеркнул природную прелесть невидимой косметикой.
Тонкая сеть гениального художника начала творить из юной красавицы произведение искусства.
А тем временем Ранний Автобус прибыл к станции метро. Первым из него вышел Барадьер, за ним – Антонина, грубовато отпихнувшая похожего на верблюда мужика, затем Бергер с Галей – они отошли в сторону и продолжили разговор, видимо, договаривались о встрече, и последним к выходу направился Виссарион, но водитель неожиданно повернулся и его окликнул:
– Обуза!
Букинист подошел к отодвинутой створке и услышал неожиданное:
– Это Бергер попросил ее подвезти, – сообщил Валера, глядя Виссариону в глаза.
– Что? – не понял Обуза.
– Я сначала решил, что он пожалел девчонку, а теперь вижу, что ему от нее что-то нужно. – Водитель вздохнул. – Никогда не любил Бергера.
– Я тоже, – отозвался Обуза, переводя взгляд на прощающуюся парочку.
– Знаешь, что он с ней сделает? – продолжил Валера.
– Теперь – да, – кивнул букинист. – Вчера полдня потратил, чтобы выяснить… Мне это не нравится.
– Мне тоже.
– А что делать?
– Скажи ей, – предложил водитель.
– А ты?
– Я не могу выйти из автобуса.
– Ах, да… Извини.
– Я привык.
– Скажу, – Обуза направился к дверям. – Прямо сейчас скажу.
– И журнал купи! – крикнул ему вслед Валера. – Ты обещал.
Они расстались. Бергер ушел к парковке, где его ждал «Мерседес» с шофером, девочка направилась к метро, и Виссариону пришлось ускориться, чтобы ее догнать. При этом букинист пребывал в полнейшем расстройстве, совершенно не представляя, как обратиться к Гале. Что сказать? Как сказать? Рубануть правду-матку, но поверит ли? Вдруг примет за идиота? Что ей рассказал Бергер? Говорил ли он об Отражении?
