– Да, это конец! – вождь всегда гордился своей манерой говорить прямо и без увиливания. Так ему казалось.
По-крайней мере, так ему говорили. – Конец войне, конец нашим доблестным героям, которые удерживают последние рубежи нашей древней столицы! Конец нам, но не Империи!
При последних словах генералы ощутимо вздрогнули. Огромная туша маршала осталась неподвижной, лишь немного вопросительно изогнулась бровь.
– Ибо её величие, основанное на идее общего блага для лучших представителей человечества, будет жить вечно, как и подвиги тех, кто отдал жизни за её торжество!
Казалось, слова Пожизненного Диктатора гипнотизировали слушателей. Как в старые добрые времена, когда его речам внимали сотни миллионов. И пусть его форменный плащ рядового выглядел не столь блестяще, как это было раньше, умение завладеть душами первыми же словами осталось при нем. Генералы непроизвольно вытянулись в парадной стойке, и лишь маршал продолжал сидеть, опираясь на свою знаменитую трость и с лёгким прищуром смотрел на своего давнего соратника, которого знал ещё со времён партизанских отрядов Сопротивления.
– Идеи не умирают, они прорастают в будущее, питаясь кровью героев! И чем больше наших братьев поляжет на полях этой войны, тем сильнее и выше взрастёт дерево правды! Вот почему мы – последний бастион нашего дела! Преданные сыны Великой цели, готовые идти ради неё до конца! Наши жизни принадлежат будущему, и колесо реинкарнаций обещает нам, что мы своими глазами узреем воплощение наших побед, если не дрогнем в последний час!
Лоб Диктатора покрылся испариной, а голос перекрывал канонаду. «Боже, неужели он опять затеял свой пятичасовой марафон красноречия…», – мелькнула мысль в голове маршала, но многолетние инстинкты опытного аппаратчика похоронили её, не дав дрогнуть ни черточки на его лице. Не время, пока не время.
– И кому как не мне нести эту ношу! И кому, как не вам, быть моей опорой! Наши ученые верны своему долгу. Здесь и сейчас вершится судьба нашего будущего! Под гордыми вершинами Крыши Мира мы заложим фундамент нашей Победы! Технология, которую мы разрабатывали, невзирая на тяготы войны, позволит нам шагнуть из этой комнаты в грядущее. Здесь, в недосягаемой нашим врагам безопасности, будет храниться зерно истины. Криокамера, которую построили лучшие умы Империи, способна автономно существовать тысячи лет! И там, за горизонтом времени, не доступное нашему взору, уже восходит солнце нашей зари!
– Мы… Мы что же, заморозим себя?. – Генерал Безопасности оторопело смотрел на Диктатора. Трое остальных, быстро переглянувшись, уставились на вождя. Маршал продолжал сидеть неподвижно и выражения лица не менял. Он подозревал, что ещё не время выносить своё мнение на поверхность.
– Мы?.. – Диктатор, похоже, тоже слегка удивился. – Мы – нет. Эта тяжёлая миссия рассчитана на одного. Ваша задача – обеспечить успех операции и достойно принять смерть, для чего вам при входе были сделаны инъекции токсинов.
Тишина, возникшая в бункере и не уже нарушаемая глухой канонадой (даже пушки и бомбы иногда устают), была разорвана скрипучим смехом. Этот неестественный звук производил маршал, внезапно осознавший, что время, которое он тщательно ловил всю свою карьеру, так и не придет. Генералы, эти почти неотличимые близнецы кабинетных сражений, синхронно повернулись к нему. Тень отделилась от дальней стенки и выступила вперёд.
– Смерть тирану!.. Во Славу справедливости! – Молодой адъютант чьего лица никто из присутствующих так и не запомнил, вытянул руку с личным оружием и выстрелил в сторону Пожизненного Диктатора. Кто-то из генералов бросился на него. Сделав шаг назад и чуть в сторону, вождь Второй Вечной Империи оказался за бархатным занавесом, скрывавшим высокую бронированную дверь. Не дожидаясь развязки, он нырнул в неё, ввёл на панели код подрыва и тщательно запер за собой. Последнее, что он слышал, был лающий смех маршала. Диктатор, привыкший лично контролировать наиболее важные дела и особенно их завершение, дождался лёгкого толчка, подтверждающего, что помещение, откуда он только что пришел, перестало существовать. Удовлетворенно кивнув, он развернулся в сторону лаборатории. Впереди его ждала вечность.
Полтора миллиарда лет. Время, за которое уходят в небытие целые миры, рождаясь, обзаводясь жизнью на своих планетах или умирая бесплодными. Большое время даже для вселенной. Не говоря уже о биологическом виде.
Первейший из Сол умел ждать. Когда твоя жизнь длится вечность, ты по большей части только и делаешь, что ждёшь. А ведь он был самым старым в своей расе, о чем весьма прямо заявляло его имя. Так что ждать Сол умел.
Как и любой из солов, он мог видеть и Галактику и песчинку под своей ногой одновременно, мог держать планету на ладони, а мог падать верхом на снежинке в буре, бушующей где-то в системе Бетельгейзе… Мог быть точкой в пространстве, собирающей информацию, а мог стать огромным, как полыхающий красный гигант. Но Сол выбрал луну Седара и облик, в котором каждый из солов приходит в этот мир. Жаль, что подобное происходит все реже и реже..
Раса Седар. Из всех форм жизни, что пытались пробиться сквозь изощренное сито смерти, они выделялись. Будучи слабо приспособленными к борьбе за выживание, они особо остро нуждались в опекунах и няньках, которыми, по сути, являлись солы в этой галактике. Но даже при их поддержке, Седар смогли лишь выбраться за пределы своей планеты, угаснув по непонятным причинам, так и не покорив свою систему.
Храм на луне, которая вращалась вокруг их родной планеты, был поздним творением этой необычной, хрупкой и бесконечно талантливой расы. И если
