его лица. Все те же глаза, все та же улыбка… Но в то же время появилось что-то, чего не было прежде; сейчас я как будто одновременно смотрю и на Берта, и… на кого-то еще. Проскальзывают иные жесты, иные движения, которые кажутся мне знакомыми, но они принадлежат не Берту, а кому-то другому, кого я знаю, но я никак не могу определить их обладателя, пока не могу…
– Постойте-ка, – раздается слабый голос Паулы. Она все еще выглядит растерянной, не в силах поверить своим глазам. – Постойте, – повторяет она уже громче. – Допустим… допустим, что это – наш Берт.
– Эй, что значит «допустим»?
– Ничего не знаю. – Упрямо скрещивая руки на груди, Паула качает головой. – Наш Берт – пухлощекий девятилетний малыш… но допустим, что ты – это он.
– Разве я был пухлощеким? – озадаченно спрашивает Берт, ощупывая свое лицо.
– Поправьте меня, если я ошибаюсь, – говорит Паула, не отрывая пристального взгляда от Берта, – но… Ускорение возможно только для младенцев, разве нет?
– Только на первом году жизни, – медленно выговаривает Риц. – У тех, кто старше, уже большой собственный опыт, поэтому клише сознания не приживется, пойдет отторжение…
О клише сознания я слышу впервые, но сейчас не самый подходящий момент, чтобы спрашивать, что это такое.
– Значит, не клише, – заканчивает Риц с внезапной резкостью. – В качестве исходника был живой человек, верно? – Риц тревожно оглядывается на Пата.
– Он и остался живым человеком, – с поспешностью заверяет его Берт, – с ним все хорошо.
– И мы его знаем, – вырывается у меня. Сомнений нет: это должен быть кто-то знакомый, кто-то, к кому я уже присматривалась, считывая характерные жесты.
– Ух ты. – Берт восторженно выдыхает. – И ты даже сможешь угадать, кто это?
Я вздрагиваю, когда он встречается со мной взглядом. Наклон головы, поднятая бровь – сейчас в Берте слишком много чужого, но любопытный взгляд, знакомый до боли, сбивает с толку, не позволяя сосредоточиться ни на чем постороннем.
– Она ничего не будет угадывать. – Юн явно успевает заметить мою растерянность. – Рассказывай.
Берт тяжело вздыхает.
– Это Гектор, – неохотно признается он. – Гектор был исходником. Помните, я начал с ним общаться… – Берт заминается, но всего лишь на мгновение, – после случая с Закаром? Он тогда работал над одним мелким проектом, предложил мне помочь с теоретическими расчетами, просто чтобы меня отвлечь, чем-то занять… Он даже не ждал от меня никаких особых результатов, поэтому часть расчетов успел сделать сам, а потом я принес ему свои, и… Они… совпали. – Он разводит руками, словно удивляясь своим словам. – При множестве возможных вариантов, мы пошли одним путем. Вот тогда, просто из любопытства, Гектор предложил пройти тест на процент расхождения.
Процент расхождения. Еще одно словосочетание, значение которого известно всем в этой комнате, кроме меня.
– Этот тест определяет сходство механизмов мышления, – поясняет Риц, поворачиваясь ко мне. Наконец-то хоть кто-то вспомнил, что здесь есть человек, не разбирающийся в нюансах Ускорения. – Он анализирует мозговую активность, определяя, какие участки мозга и в какой последовательности задействуются в процессе решения той или иной задачи, как происходит усвоение новых знаний. Процент расхождения определяет разницу… так какой, говоришь, у вас с Гектором был результат? – интересуется он у Берта. – До Ускорения?
– Четырнадцать процентов. – Услышав это, Риц издает удивленный свист.
– У нас с Патом одиннадцать. После Ускорения.
– Расхождение в четырнадцать процентов… – Клод хмурится и, что-то прикидывая в уме, поднимает взгляд к потолку. – Это ведь на десять процентов ниже, чем средний результат расхождения у двух ровесников, для Ускорения которых использовалось одно и то же клише сознания…
– Берт, это ведь невозможно, – перебивая Клода, скептически хмыкает Паула. – При вашей разнице в возрасте, в опыте – и четырнадцать процентов…
– «Это невозможно», – повторяет Берт, мягко улыбаясь. – Люди слишком часто цепляют этот звучный ярлык на вещи, которые всего лишь крайне маловероятны. Каковы были шансы, что у нас с Гектором окажется такой низкий процент расхождения? Может, один на миллион. – Он пожимает плечами. – А может, и на миллиард, если учитывать нашу разницу в возрасте, ведь с возрастом меняются механизмы усвоения новой информации и… И так далее. – Берт обрывает фразу, неловко взмахивая рукой. – Мы не стали высчитывать вероятность, мы просто прошли тест на расхождение, который показал, что механизмы мышления Гектора настолько похожи на мои собственные, что мы можем провести Ускорение, и при этом риск отторжения опыта и знаний будет сопоставим с риском при стандартном Ускорении десятимесячного ребенка…
– Кошмар. – Паула стонет, закрывая лицо руками. – Наш умник стал еще умнее. Да, вот теперь, когда ты заговорил, я узнаю в тебе нашего Берта, – бормочет она, – и предыдущая версия нравилась мне больше.
Берт усмехается, но совсем несмело. Реплика Паулы могла бы улучшить обстановку, но напряжение, исходящее от Альмы, продолжает заполнять всю
