#Поколение справедливости

начала испытания выдадут карту нашего сектора, где будет отмечено здание, в котором держат заложников. Это здание всегда находится у дальней границы сектора, – вздохнув, Альма закатывает глаза, – и да, в протоколе нашей целью все еще значится освобождение заложников… но об этом можно забыть уже сейчас. Если дойдем хотя бы до середины сектора – уже хорошо.

Все остальное, о чем говорит Альма, уже упоминалось на занятиях. Мы будем вооружены «безопасными» пистолетами, предназначенными для отрядов зачистки, – они заряжены капсулами транка, который почти мгновенно погружает человека в глубокий сон. При попадании капсулы в живую цель в ней сразу же активируется встроенный датчик местоположения, который помогает быстро найти всех «убитых» после завершения испытания. Даже от минимальной дозы транка сон может длиться около суток, поэтому, когда испытание подойдет к концу, всех «убитых» разбудят с помощью укола стимулятора, который нейтрализует действие транка.

Я внутренне подбираюсь, прислушиваясь к словам Альмы, когда она начинает рассказывать про чрезвычайные ситуации. Испытание может быть прервано в любой момент из-за ухудшения погоды. На поверхности приходится пользоваться портативными метеостанциями, которые выдают приблизительные прогнозы на сутки, а точные – лишь на ближайший час. В прошлом году во время второго дня испытаний начался мелкий дождь, из-за которого испытание прервали за полчаса до окончания, ведь, согласно обновленному прогнозу, дождь угрожал перейти в ливень. Всех «убитых» пришлось разбудить – вода, затекшая в воздушные фильтры их шлемов, оставила бы спящих без защиты от воздействия процина.

Альма говорит, что за все время на поверхности погибло всего лишь два курсанта, это произошло четыре года назад…

Всего лишь.

От этих слов по моей спине пробегает неприятный холодок; я будто вновь возвращаюсь в прошлое, в те дни, когда мне говорили, что три тяжелых травмы в группе силентов за последние полгода – это пустяки, на которые даже не следует обращать внимания.

Всего лишь – так говорят, когда речь идет о чем-то совсем незначительном. Смерть не может быть незначительной.

Явно заметив мою реакцию, Альма поспешно добавляет, что с тех пор протокол финального испытания сильно изменился, экстренное пробуждение стало действительно экстренным и теперь занимает не более пятнадцати минут. На складе обнаружилось несколько браслетов- инъекторов для тяжелобольных, их зарядили стимулятором и раздали капралам. Теперь погодные изменения отслеживают капралы-«заложники», и если погода грозит ухудшиться, то они отправляют сигнал, пробуждающий всех «убитых» капралов, чтобы те помогли разбудить курсантов.

Но вот что мне не нравится, категорически не нравится в финальном испытании: лифт, который поднимет нас наверх и потом вернет под землю, работает лишь пять часов в сутки, после чего отключается на перезарядку аккумулятора. Это ограничение возникло после вторжения в систему безопасности во время Бунта малодушных – чтобы перекрыть переходы между бункерами, они повысили категорию внешней угрозы, что перевело лифты на питание от резервного генератора.

Полтора часа капралы готовят сектор, два часа на само испытание – и полтора часа на то, чтобы вернуться в бункер, и, если что-то пойдет не так…

То придется провести девятнадцать часов на поверхности.

– Берт, что со списком капралов? – интересуется Альма, и Берт выкладывает на середину стола свой планшет.

– Та же команда, что и обычно, только капрал Киран ушел в Ожидание, и вместо него теперь будет Валентина.

Странно. Насколько мне известно, расклад должен быть такой: один отряд капралов против двух отрядов курсантов, поэтому, увидев список, я удивляюсь количеству имен – их явно больше восьми.

– Почему их двенадцать? – сосчитав строчки, интересуюсь я.

– Солара, – Берт показывает пальцем на имя в списке, – не будет участвовать в бою. Заложники, которых нам якобы надо освободить, – наш капрал и капрал отряда-союзника.

– Финн, – звучит голос Юна. – Мы идем с отрядом Финна, – говорит он, присоединяясь к нам за столом.

Я облегченно выдыхаю. Повезло, что наши опасения не оправдались: с отрядом Финна мы уж как-нибудь найдем общий язык. Взглянув на остальных, я вижу, что они думают так же, – и только Альма почему-то недовольно хмурится.

– Идем последними, на третий день, – заканчивает Юн, и выражение его лица говорит о том, что результаты жеребьевки его устраивают, – мы поднимемся на поверхность, уже точно зная баллы остальных отрядов.

– Так откуда в списке еще два капрала? – спрашиваю я, вновь возвращаясь к лежащему на столе планшету.

– О, это помощники Справедливости. – Паула почему-то хихикает. – Кондор не особо любит подниматься на поверхность, поэтому все детали финального испытания в свое время пришлось прорабатывать командору Бенедикту. Так во-от, – многозначительно протягивает девушка, – командор и Стратег очень долго спорили над протоколом, и Бенедикт, наверняка из чистого упрямства, настаивал на том, чтобы на финальных испытаниях обязательно присутствовали два назначенных им помощника Справедливости… А Кондор возьми и согласись! Вот только он отобрал статус неприкосновенности, который Бенедикт дал своим капралам, и закрепил их за первой вышкой связи, что устанавливается на границе сектора, наверняка ведь тоже из упрямства…

– И помощники Справедливости превратились в легкую мишень, – с легким вздохом заканчивает за нее Альма.

– Ага. – Паула кивает. – Всегда точно знаешь, что где-то в самом начале сектора есть два капрала с белыми нашивками. Жаль только, что Бенедикт сделал так, что за них стали давать совсем мизерные баллы, в восемь раз меньше, чем за одного капрала из основного отряда. – Девушка вздыхает. – Еще