веками, тысячелетиями – но не смогли перенести резкое изменение климата. Это дерево было последним, – она вздыхает, – и жители Терраполиса пересадили его в центр города в день начала строительства Луча. Они возвели вокруг него особое защитное поле, которое поддерживало его жизнь. Но посмотри-ка, – на лице девушки появляется слабая улыбка, – никакой защиты больше нет, как нет и Терраполиса, – а дерево продолжает жить. Есть в этом что-то…
– Печальное, – заканчиваю я за нее. Сольвейг удивленно поднимает бровь. – Единственное в своем роде, способное прожить тысячи лет, – и бесконечно одинокое.
Как и Электо.
Порожденные Терраполисом, одинокие и почти бессмертные свидетели его расцвета и гибели.
– Это то, что видишь ты, Арника, – вклинивается в мои размышления голос Сольвейг; девушка изучает мое лицо. – Я же вижу надежду. Я вижу, что жизнь… так или иначе, она всегда берет верх. Жизнь продолжится, – ее отстраненный взгляд вновь устремляется вперед, – с нами или без нас.
От этих тихих слов мне становится не по себе. Глядя на Сольвейг, я думаю о том, что ее надежда еще более печальна, чем моя печаль.
– Сворачиваем, – останавливаясь, отрывисто произносит Берт, после чего обводит нас взглядом. – Две минуты до сектора. Считай, испытание началось.
– Кажется, это один из тех, на которых приехали мы, – едва слышно шепчет Амос, с которым мы прячемся за поржавевшим автобусом, наблюдая за невысоким павильоном, куда десять минут назад зашел Юн. – Местная техника почти не ржавеет… – Он качает головой, резко меняя тему: – Не понимаю, как вам вообще удалось подбить Юна угробить свою идеальную репутацию?
– Поверишь, если скажу, что это, – я киваю в сторону здания, – было его собственной идеей?
Амос вновь качает головой, и я усмехаюсь.
– Он сказал, что репутации члена отряда, не вылетевшего на Второй круг, ему будет более чем достаточно, – шепчу я, но Амос все равно смотрит на меня с недоверием.
Я же понимаю Юна; репутация всегда была для него не более чем средством достижения целей, и он дорожил ею – но лишь как инструментом. И сейчас она его главный козырь, потому что благодаря репутации Юна Фаррух в последнюю очередь ожидает, что тот поддастся, позволит победить себя только для того, чтобы кто-то мог отследить обратный путь Фарруха. К тому же «смерть» Юна никак не отразится на его личном результате, ведь баллы за финальное испытание будут одинаковыми для всего отряда.
Амос несильно толкает меня в бок, но я и сама уже вижу, что Фаррух вышел на улицу.
– Начинаем преследование, – шепчет Амос в микрофон, закрепленный на браслете.
Фаррух раздражающе доволен и едва ли не приплясывает. Глядя на его лицо, я прошу Берта, чтобы он на всякий случай направил кого-нибудь проверить Юна. Дуэль дуэлью, а от Фарруха можно ждать чего угодно.
Юн был прав: одержав долгожданную победу, Фаррух идет почти безо всякой осторожности, поэтому преследовать его достаточно просто. Так, держась позади него на расстоянии выстрела, мы доводим его до высотного здания.
– Проклятье, – выдыхаю я, когда Фаррух скрывается за дверью. Глядя вверх, Амос беззвучно шевелит губами, видимо, пытаясь сосчитать количество этажей. – Берт, здание слишком большое, – добавляю, сообщив адрес дома, в котором находятся капралы. – Мы его до конца испытания прочесывать будем.
– Спокойно. – Голос Берта в моем ухе звучит неожиданно громко. – Так, я вижу здание на карте, нашел его схему, дайте мне минутку… Вышки связи всегда смотрят друг на друга, так что капралы определенно на южной стороне… значит, вы можете пройти незамеченными через входы три, четыре и пять. Подождите, мне нужно открыть объемную модель сектора…
– А он и вправду хорош, – с кривоватой ухмылкой признает Амос, прикрывая ладонью микрофон. – Я уже собирался последовать примеру Фарруха и зайти через второй вход.
– Ага! – радостно восклицает Берт. – Нашел! С левой стороны здание где-то на три четверти перегорожено высоткой в центре сектора, а между вышками не может быть таких препятствий, слишком сильные помехи будут… Они в правой части здания, идите через пятый вход. Смотрите не запутайтесь: коридоры на этажах идут параллельно, вам нужны два последних по правой стороне, – тараторит наушник в моем ухе. – Вторая вышка связи, вместе с нашими «заложниками», размещена на десятом этаже; вышки должны находиться на одном уровне, поэтому, с учетом рельефа местности, мы получаем… Седьмой или восьмой этаж, – заканчивает Берт.
– Седьмой… или восьмой этаж, – будто эхо, повторяет Амос с какой-то странной запинкой. – Мы выдвигаемся.
Восьмой. Капралы оказываются на восьмом. Нужное помещение нам подсказывает едва – но все же слышный – треск генератора. Дверь приоткрыта, но совсем немного, и Амос шагает вперед, пытаясь через щель осмотреть комнату.
Пол скрипит под его ногой, выдавая наше присутствие.
Тогда, не теряя времени, Амос пинком распахивает дверь и успевает выстрелить в Фарруха, прежде чем в его плечо попадает транк-капсула. Движения Амоса замедляются, когда он поворачивается к Линкольн, которая, шагнув вперед, локтем ударяет его по ослабевшей руке, заставляя выронить
