– Прости, что не смогла быть рядом, – с трудом выговариваю я.
Мика непонимающе хмурится:
– О чем ты?
– День прощания. Мне очень, очень жаль, что…
Микелина жестом останавливает меня. Она пристально смотрит, выискивает что-то в моем лице.
– Арника, – осторожно начинает она, – скажи мне, что было перед тем, как ты проснулась в мед-блоке? Что последнее ты помнишь?
В медблоке висит тишина. Я напряженно пытаюсь отыскать в тумане прошлого нужные воспоминания.
– Твой голос. Ты говорила, чтобы я не смела винить себя. И темнота. А потом я проснулась в мед-блоке уже на другом уровне, нашла твою записку, посмотрела на календарь и поняла, что пропустила…
– Ты была со мной, – медленно проговаривает Мика.
Я киваю:
– Да, до этого мы были в твоем медблоке…
– Я не об этом, Арника. Ты ничего не пропустила. Ты была со мной, во время прощания с Гаспаром.
Это невозможно.
Видя мое выражение лица, Мика резко выдыхает:
– После прощания… Я всего лишь на секунду упустила тебя из виду – и ты исчезла. Я искала тебя повсюду, везде, где только могла, с ног сбилась… Никто не знал, куда ты пропала. А на следующее утро… Ты лежала в Просвете, там, где раньше бегала. На мгновение я подумала, что потеряла и тебя, но ты просто была без сознания.
– Вот как я попала в чужой медблок…
Микелина отрицательно качает головой:
– Это было уже потом. Ты приходила в сознание несколько раз – и все время кричала. Арника, ты кричала так страшно… Я не знала, что люди могут так кричать. Никто из наших не мог понять, что с тобой, и тебя перевели в медблок Корпуса. Как они… Как им удалось вернуть тебя?
Теперь я качаю головой:
– Не знаю… Я просто проснулась.
Туман не рассеивается. Пытаюсь вспомнить хоть что-то, пытаюсь понять, куда я могла пойти после прощания – и ничего, ни малейшего просвета, ни единой зацепки.
– И хорошо, что ты этого не помнишь, – едва слышно шепчет Микелина. – Я бы тоже не отказалась забыть.
Мы сидим в тишине какое-то время. Что-то поменялось между мной и Микелиной – тишина раньше никогда не была такой тягостной. Наша дружба больше не будет такой, как прежде, и мы обе это понимаем. Нас связывал Гаспар, и потеряв его, мы обе изменились. Мика слишком быстро смогла смириться с тем, что его больше нет. Но я так не могу.
– Ой, чуть не забыла, – вдруг говорит Микелина, поворачиваясь ко мне. – К твоей группе приставили трех Смотрителей, их перевели с уровня профайлеров, так что за силентов не переживай. Кажется, кто-то из родственников подергал за ниточки, и теперь за группой следят во все глаза.
У меня едва хватает сил, чтобы улыбнуться. Как я и думала. Хоть что-то пошло так, как я предполагала.
– Они нашли виновного, – прибавляет Микелина спустя еще несколько минут. – На следующий день после прощания. Смотритель Крон, который работал в той теплице за пару дней до тебя. Он постоянно нарушал инструкции, забывая корректировать температуру панелей после рабочего дня, в результате они перегрелись, и… Справедливость судила его, – резко заканчивает она.
А ведь я сразу заметила, что там было жарко, я должна была проверить в первую очередь…
– Перестань, – возглас Мики прерывает мои мысли. – Я знаю, о чем ты думаешь. Я вижу тебя – и больше не узнаю. Твои глаза… Они почти как у силентов. Ты словно гаснешь, Арника. Как ты вообще смогла пройти собеседование с участием профайлера с таким… чувством вины? – Микелина осекается, в ее глазах появляется страх. – Как ты смогла сохранить наши секреты?
Качаю головой:
– Не смогла. Я пыталась – но у меня не вышло. Проф все видела…
И тут я понимаю. Наконец-таки все понимаю.
– И она осудила меня.
Жетон курсанта – это не привилегия. Это приговор. Справедливость вновь сработала идеально. Профайлер увидела меня насквозь, оценила, изучила все мои недостатки, все слабости – и нашла лучший вариант наказания. Заставить меня сходить с ума среди толпы враждебно настроенных людей. Она знала,
– А где медсестра? – На пороге медблока возникает Солара.
