неизменным.
На деревянных, негнущихся ногах прохожу к месту за столом. Нужно сделать всего несколько шагов, но мне кажется, что я иду бесконечно долго.
У меня нет ни одного предположения, по какой причине Министр мог оказаться здесь.
– Я думала, меня вызвала Советник Моро, – говорю я и тут же об этом жалею.
Улыбка сходит с лица Министра, а я холодею, вспоминая, с какой неподобающе фамильярной фразой влетела сюда.
Тягостная тишина затягивается.
– У нас больше нет Советника Моро.
Смысл этой фразы доходит до меня не сразу.
– О. Ее же… – слова словно застревают в горле. – Она же не…
– О, нет, Моро жива и в добром здравии, – слегка улыбается Министр, поняв причину моего замешательства. – Всего лишь… освобождена от обязанностей Советника по результатам расследования, которое и вывело меня на вас.
– На меня? – переспрашиваю я, ничего не понимая. Сердце замирает где-то у горла. Если бы сейчас здесь находился профайлер, он бы уже говорил, не останавливаясь, озвучивая все то, что творится у меня в голове. Я ничего не могу поделать со своим страхом, не могу справиться с ним, не могу…
Соберись. Перестань трястись и включи мозги.
Здесь нет профайлера – значит, тебя ни в чем не обвиняют.
Пока что.
Министр кладет на стол папку. Открыв ее, он аккуратно раскладывает на столе бумаги.
– Знаете, что это?
Я отрицательно качаю головой.
– Отпечатано на светлой бумаге. Значит… что-то важное, – вслух замечаю я. Самовнушение помогает: голос почти не дрожит.
Министр переводит взгляд на меня.
– Здесь собраны все ваши обращения к Советнику Моро. И они… весьма интересны. – Он откидывается на спинку стула. – Интересно и то, что вплоть до предыдущего собрания Совета она убеждала нас в том, что мы ничем не можем помочь силентам, что их состояние неизменно, и мы должны радоваться, что это так. Хотя каждый раз, обращаясь к ней, вы утверждали обратное и даже прилагали рекомендации.
Прервавшись, Министр берет одно из моих писем и подносит его ближе к глазам.
– «Мы называем силентов “погасшими”, считая, что в них угасли все чувства и эмоции, – но это мнение ошибочно, – читает он вслух. – Смотрителям следует как можно больше разговаривать с силентами, и со временем их эмоциональная реакция станет более заметной». И вот еще, это меня особенно заинтересовало: «Силенты обладают невероятной телесной памятью – это можно обнаружить, обратившись к деятельности, которой силент занимался в прежней жизни». – Министр откладывает письмо, вновь переводя взгляд на меня. – У вас хороший слог.
Невольно прикрываю глаза. Помню, как писала это письмо: тогда я была совершенно другим человеком.
– Мне казалось, что мои наблюдения могут принести пользу, – тихо говорю я скорее самой себе, чем Министру.
– Моро лишена статуса Советника и всех сопутствующих привилегий, – в голосе Министра звенит металл. – Ее судьбу решит Справедливость. Теперь необходимо разобраться с последствиями ее халатности… И здесь пригодится ваш опыт, – прибавляет Министр уже намного мягче.
Поднимаю на него глаза.
– Мне нужно вернуться к Смотрителям?
Я сама удивляюсь, как обреченно звучит мой голос. Неужели я настолько привыкла к Корпусу? Или же так сильно боюсь вернуться? Если сейчас он скажет «да», то я уже не смогу возразить.
К моему счастью, Министр отрицательно качает головой:
– Стратег сказал, что вы нужны Корпусу. – Улыбаясь, он разводит руками. – А кто я такой, чтобы перечить Стратегу? Ваш опыт Смотрителя… Я всего лишь прошу поделиться им.
Он кладет на стол передо мной небольшую вещицу. Это видеокамера.
– Запишите сюда все, что вы знаете о силентах.
# Глава 3
Солара доходчиво и со знанием дела разъясняет принципы первой медицинской помощи; она действительно хороший лектор, но я не могу сосредоточиться на ее словах, от меня ускользает смысл.
У нас больше нет Советника Моро.
Наверное, ее судьбе можно посочувствовать, но, пожалуй, пусть этим займется кто-то другой. Я закрываю глаза – и перед моим мысленным взором предстает Моро во время нашей первой и единственной встречи. Я смотрю на нее и понимаю, что она не станет признавать своей вины.
Ведь она считает, что все сделала правильно.
