просто каждый раз приводит нового курсанта, с которым я дерусь на шестах. Иногда побеждают меня, иногда я. Но Кондор все мрачнеет, раз за разом, вне зависимости от исхода поединка, но молчит, не говоря ни слова. Наконец после очередного спарринга я не выдерживаю.
– Что не так? – спрашиваю я, подходя к Кондору.
Он качает головой:
– Все. Все не так.
– Я победила, – возражаю я. Действительно, в этот раз мне удалось одержать верх, и, как мне кажется, я не допускала каких-то грубых ошибок. Я не понимаю, чем он может быть так недоволен.
– Ты не выложилась даже наполовину, – Кондор с досадой хлопает ладонями по столу. – Сейчас твои показатели даже близко не дотягивают до того уровня, который ты продемонстрировала на вступительном испытании, удары порой слишком слабые…
– Привычка. Я слишком долго заботилась о людях, а не избивала их, – перебиваю я его. Эти слова звучат резко – прорывается наружу накопившееся в течение прошедших дней раздражение.
– Ну да. Видел я, как ты о Максе позаботилась, – голос Кондора звучит ядовито. – Вот там была скорость, была реакция…
– Стаб-конфликт, – тихо говорю я. – Это то, что он со мной сделал.
– О, нет-нет-нет, пташка, – громко говорит рассерженный Кондор, резким взмахом руки указывая в мою сторону, – даже не думай списывать все на стаб-конфликт. Никакой стаб не способен сделать тебя быстрее или сильнее, чем ты есть. Он не изменил тебя ни на йоту – всего лишь сдул с тебя шелуху…
– Так, может, в этом-то и дело? – В запале я тоже повышаю голос. – А что, если я могу быть такой, какой вы хотите меня видеть, только в стаб- конфликте, без этой, как вы говорите, шелухи? Что тогда?
Взгляд Кондора застывает.
– Вот как, – говорит он тихим, бесцветным голосом, который совершенно не вяжется с его видом. – Я понял, – коротко кивает он.
Я не понимаю, что произошло. Еще мгновение назад Кондор был рассержен, а потом словно все его эмоции выключили, и в одно мгновение он стал для меня нечитаемым.
– На сегодня ты свободна, – добавляет он так же невыразительно. – В следующий раз попробуем зайти с другой стороны.
До конца тренировки остается еще около получаса, но я решаю не упоминать об этом – и так уже достаточно наговорила.
Голос Кондора настигает меня у выхода:
– Ты кое-что упустила, – говорит он, и я замечаю мимолетную горькую улыбку на его лице. – Тест физической формы во время вступительного испытания… Ты прошла его до рендера. До стаб-конфликта.
А на следующий день отряд остался без Никопол.
Когда мы проснулись, ее вещей уже не было в казарме – собралась ночью, пока все спали. Солара обнаружила ее отсутствие уже на утреннем построении. Новость ей решилась сообщить Альма, тут же добавив, что ничего об этом не знала. Солара выглядела так, словно ей всадили нож в спину.
Во время обеда выясняется, что это действительно так. В отряде Закара и Макса освободилось место, выбыл курсант, и Никопол перевелась к ним – мы видим ее за их столом. Она что-то рассказывает, и отряд смеется вместе с ней. Со стороны кажется, словно так и должно быть, словно она всегда сидела за тем столом.
А уже вечером мы узнаем, что для того, чтобы перевод курсанта состоялся, нужно одобрение трех капралов.
И одним из тех, кто одобрил перевод Никопол, оказался Финн.
– Солара! – окликает он ее, нагоняя нас после ужина, почти у двери нашей казармы. Солара идет вместе с нами – видимо, хочет что-то сказать без посторонних. Она едва заметно вздрагивает, но продолжает идти, не оборачиваясь. – Да подожди ты, Сол!
Солара ускоряет шаг и первой проходит в общую комнату, хлопая дверью. Я захожу следом за ней. Солара стоит, не шевелясь, со стаканом воды в руке. Ее взгляд застыл на одной точке – даже тот, кто совсем не умеет читать лица, понял бы по этому взгляду, что она в отчаянии.
Мы становимся вокруг Солары, и никто не решается произнести ни слова. Я же совсем не знаю, что и сказать: мне не понятно, что такого страшного в уходе Никопол.
Тягостное молчание длится уже несколько минут, когда дверь со скрипом открывается, и на пороге в нерешительности останавливается Финн.
– Сол, надо поговорить.
– Хочешь что-то сказать – говори при них, – совершенно безэмоциональным голосом произносит Солара, все так же глядя в одну точку.
Мгновение – и она преображается, оживая. Швырнув стакан в раковину, в несколько размашистых шагов она пересекает общую комнату и, оттеснив Финна плечом, вновь с громким стуком захлопывает дверь, а затем возвращается на то же место, где стояла, и поворачивается к Финну, скрестив руки на груди.
– А ну стоять! – резким окриком останавливает она Альму и Паулу, которым уже почти удалось незамеченными прошмыгнуть в женскую часть казармы. –
