когда каждый встреченный лишь мог только еще больше подтолкнуть ее сдавшуюся в плен душу и невинное тело в его сильные и уверенные руки, которым словно было всегда предопределено получить абсолютную власть над ней. Проблема была лишь в том, что сам оживший Джавер, некогда доблестный рыцарь, до сих пор наверняка не знал, хорошо это или плохо для него самого.
Чтобы не унижать и без того натерпевшуюся очевидных издевательств от караула девушку, сжалившись, он решил начать разговор первым:
– Здравствуй!
– Здравствуйте, генерал! – немного улыбаясь и пряча глаза, тихонечко пропищала его беспомощная жертва, мысленно умоляя его ни в коем случае не спрашивать, зачем она сюда пришла.
– Можно на «ты», Ирэн.
– Хорошо.
Джавер мягко улыбнулся и заботливо стряхнул с ее капюшона на голове и плечах толстый слой снега, вместе с ярко красным сопливым носиком, предательски выдающим время ожидания его приезда. Продолжавшуюся далее несколько минут бессмысленную беседу ошарашенно наблюдали притихшие караульные и переглядывающиеся личные охранники генерала. Отлично и не понаслышке зная его грубые повадки, они никогда не видели такого вдруг спокойного и галантного Айвора Джавера. Конечно, они время от времени замечали странности в его поведении весь последний месяц и вот теперь имели благость лицезреть их загадочную и симпатичную причину.
– Думаю, нам стоит это обсудить за ужином, – заканчивал формальное общение Джавер, нежно отдирая примерзшую кочергу от ее окоченевших пальцев.
– Не знаю, – ответила девушка, словно это вовсе не она, а он ждал ее весь день на холоде. – Может быть.
– Завтра вечером за тобой заедут. Хорошо?
– Посмотрим…
– Договорились! – словно открытую книгу, легко читал ее желания опытный полководец. – А теперь садись внутрь. Тебя довезут.
Проведя вечер в суете планирования нового нападения на Парфагон, уставший Джавер приехал в свой небольшой, но уютный особняк у площади возле замка Эйзенберга, одно из немногих мест в кратере, где не было тошнотворного смрада, а лишь едва ощутимо благоухал расслабляющий аромат розового масла. Дом был наглухо обставлен прочной и резной дубовой мебелью, покрытой темным и блестящим янтарным лаком. Везде висели тяжелые чугунные люстры и лежали толстые мохнатые ковры меж выкрашенных в бордовые оттенки стен. Лишь ванная комната, полностью, от пола до потолка, выложенная темно-красным мрамором с тонкими белыми прожилками, отличалась от всех других не менее изящных помещений. Там генерал и свалился в почти кипящую воду, заранее приготовленную предусмотрительными слугами, и в горячей неге стал болезненно размышлять об Ирэн. Больше всего его поражало, что он ничего не мог поделать с самим собой. Что в этой девочке такого, что не мог победить великий военачальник и не менее великий разрушитель женских сердец? Неужели эта история снова повторялась спустя столько времени, почти целую вечность?
Велев принести крепкого вина, Джавер сквозь столетнюю боль в сердце стал вспоминать королеву Джейн, четвертую жену Альберта Третьего, до сих пор единственную женщину, которую он по-настоящему любил. Тогда он еще был юн, и его сердце искренне и честно открылось той, на которую даже нельзя было посмотреть. Как и все его невинные жертвы, у юной Джейн Гуднол также не было выхода, кроме как ответить такой же безудержной взаимностью. И случилась страшная трагедия, разрушившая их жизни и сломавшая в нем самом все человеческое.
Джавер так искренне боялся последствий своего проснувшегося сердца, что после пятой бутылки однозначно решил больше никогда не видеться с Ирэн. Спьяну ему казалось, что, может быть, стоило ее даже просто убить, закопать поглубже где-нибудь в скалах, и тем самым вырезать потенциальную беду раз и навсегда.
Однако следующим вечером его большая и удобная карета раньше времени прибыла за Ирэн к ободранному зданию ее доходного дома и, возможно, уже навсегда забрала ее из этого отвратительного гадюшника. Она ожидала, что предстоящий романтический ужин состоится в единственном нормальном ресторане Арогдора или даже замке предводителя, перед которым она планировала извиниться за свою выходку на балу, но челоконный экипаж бесстыдно прибыл сразу к особняку генерала. Это вызвало неожиданное облегчение, несмотря на откровенную дерзость, наглость и уверенность хозяина жилища, который сам лично встретил ее у дверей в небольшой прихожей, с двух сторон которой стояли аккуратные шкафчики для обуви и верхней одежды.
Одетый в свой зауженный черный костюм и белую рубашку, Джавер умело снял с нее пальто, обнажив открытые плечи в ее льющемся по телу черном платье с кружевным верхом. Затем, скромно поцеловав в щеку, он осторожно взял ее за прохладную руку и провел в небольшую столовую, сходу расплавляя женский мозг:
– Какой прелестный у вас наряд, мадам.
– Спасибо!
– Ирэн, как боевой генерал, однозначно рапортую, что нет ничего опасней в нашем обреченном мире, чем молчащая или, еще хуже, голодная женщина. Поэтому…
– Это чушь, – перебила она его.
