Око разума

перепрыгнуть со справочной страницы на страницу по теме, отделенную от первой миллионами страниц, а потом моментально прыгнуть обратно.

– Конечно, даже в то время дети уже были вскормлены Интернетом, и отнюдь не пришли в такой же восторг, как он. Но писатель довел свою мысль до их умов. Сказал, что в его время, чтобы узнать дату рождения Гровера Кливленда[17], требовался не один час. Надо было пойти в местную библиотеку, покопаться в картотеке, найти книгу о нем и вручную отыскать дату его рождения. Теперь для выяснения этого требуются считаные секунды. А если тебе хотелось узнать дюжину рецептов блюд из спаржи, тут ты обломался. Точка. Получить эту информацию было невозможно. А теперь, проведя поиск на «блюда из спаржи», мгновенно получишь сотни результатов.

– Это действительно изумительно, – согласилась Меган. – Интересно, что этот человек сказал бы о тебе.

– Он был бы поражен, это уж наверняка. Даже наше поколение поразилось бы такому. Хотя многие изыскания, проведенные мною вчера ночью, наводят на мысль, что брак между человеком и компьютером неизбежен.

– Может, и появятся какие-то имплантаты и искусственные конечности, но это значит, что мы вдруг в одночасье перестанем быть людьми.

– А вот я в этом не так уверен. Вчера ночью я нашел кое-какие публикации некоего Рэя Курцвейла на эту тему.

– Ты и в самом деле суперботан, правда?

– Все определенно идет к тому.

– Вчера ночью ты явно без дела не сидел. И как только ты выкроил время, чтобы обчистить два стола ничего не подозревавших игроков?

– Я всегда был хорош по части многозадачности, – насмешливо ответил Холл. – Во всяком случае, мне так кажется.

– Так расскажи мне об этом Курцвейле.

– Он пишет о том, что называет сингулярностью. Момент, когда человечество вроде как скомбинируется с компьютерами – наверное, я как раз знаменую начало этого, – а затем стремительно эволюционирует в нечто трансцендентное. Говорит, что уже скоро. Не через тысячи лет, даже не через сотни. Раньше, чем все думают. Он уверен, что мы на волосок от переломной точки.

– Основываясь на чем? – поинтересовалась Меган.

– Всем нам известно, что темп совершенствования компьютеров растет по экспоненте. Что мощность, память и скорость удваиваются или около того каждые двенадцать-восемнадцать месяцев уже на протяжении десятилетий. Ну, и множество других вещей тоже. Интернет-узлы. Скорость секвенирования ДНК. И так далее. Но Курцвейл разъясняет, что экспоненциальный рост действует исподволь. Если удваивать каждый цент ежедневно на протяжении сорока дней, в конце у тебя будет свыше десяти миллиардов долларов. Но в первую неделю это вряд ли заметишь. Когда одно пенни удваивается до двух – кому какое дело? Но когда пять миллиардов долларов удваиваются до десяти миллиардов – вот уж где заметный рост. Так что в начале линия роста на графике будто и не поднимается вовсе, но потом приходит точка перегиба, где кривая становится чуть ли не вертикальной. Когда каждый шаг становится грандиозным.

Холл помолчал.

– По словам Курцвейла, мы почти на месте. И когда это произойдет, мы сделаем за год-два куда больше, чем сделали за весь двадцатый век. Мы перейдем эту грань «человек/машина» быстрее, чем кто-либо подозревает.

– Думаешь, он прав?

– Когда Курцвейл написал об этом впервые, многие ученые считали, что он не в меру оптимистичен. Но я проверил предсказания, сделанные им в двухтысячном году на сегодня. Он высказывался куда агрессивнее кого бы то ни было, и был весьма недалек от истины, особенно в том, что касается компьютерных технологий. Скорость ныне действующих систем 6G Wi-Fi даже более впечатляющая, чем в его предсказаниях, которые тогда считали смехотворно нелепыми.

Меган раздумчиво кивнула. Она сама некогда считала нелепостью уйму всего. Но за последние сутки ей пришлось заново переоценить многое из того, что Меган считала известным заведомо. Несомненно, знакомство с феноменом Ника Холла изменило ее взгляды радикально.

Отложив ложечку, она устремила блаженный взор на мужчину, сидящего напротив. Да, знакомство определенно меняет ее взгляды – и отнюдь не в одном отношении…

20

Алекс Альтшулер шагал через компьютерную лабораторию, забитую здоровенными мониторами и ошметками электроники любого рода, мимо десятков рабочих станций, мимо дверей, ведущих в смежный комплекс, где велись эксперименты на грызунах, а порой и на приматах, к стеклянным дверям со словами «Лаборатории Тейя», набитыми по трафарету синей краской. Он открыл двери и быстро расплатился за пиццу, прежде чем вернуться в свой кабинет.

Как обычно, Альтшулер явился последним – хотя, справедливости ради, надо сказать, что уже пробило шесть вечера, а на дворе суббота, а многие сотрудники уже закруглились на сегодня. И поел в одиночестве – опять же, как обычно.

Будучи хлюпким гиком[18], он и сам прекрасно осознавал этот факт. Башковитым хлюпким гиком. Старшие классы Альтшулер окончил экстерном, а докторскую диссертацию на факультете электротехники и информатики Массачусетского