– А вы! Вы всё испортили, всё! – Фрайн, замерев, вскинул голову, и в зимней синеве его глаз полыхнула ненависть. – Что за жульничество с тем, чтобы всех усыпить? Это нечестно, нечестно, нечестно! Я победил, я уже победил! Это была такая прекрасная игра, зачем вам понадобилось её портить?!
Он снова остро напомнил мальчика, маленького обиженного мальчишку… и вместо вопросов, метавшихся в сознании в первый момент, всплыли ответы. Вернее, воспоминания, – которые наша усыплённая бдительность благополучно отправила на задворки памяти.
О том, что лишь Фрайндин знал, куда отправились его племянники. Что только он мог предугадать их действия. Что он должен был проверять сигналы их маячков. Что его песня подсказала Авэндилль, как избавиться от соперницы, что он стоял рядом с Дэном, когда тот зарезал фрейлину-отравительницу… о том, в конце концов, что это Фрайн был рядом с Машкой, которой кто-то за считаные недели привил лютую ненависть к тёмным.
И после убийства Хьовфина всё это могло сводиться лишь к одному.
– Это вы, – ошеломлённо проговорила я. – Это вы! – и порывисто шагнула вперёд. – Вы толкнули Авэндилль на меч Дэнимона, вы спели ей песню, чтобы… но как? Неужели вы с Советником, не сговариваясь… или нет, постойте… вы подслушали, как Советник разговаривает с Дилль! Тот разговор, который подвёл её к мысли убить Повелительницу на переговорах. Конечно, ведь это наверняка случилось на каком-то приёме, где был весь эльфийский двор! – я мотнула головой, утверждаясь во внезапной догадке. – Если бы не это, вы бы устроили провокацию лично, но раз всё сложилось так, раз марионетка была уже готова, и ваши руки могли остаться чистыми… Советник дал ей идею, вы нашли невинный способ подсказать средство…
– Умница, девочка, – Фрайн весело, широко улыбнулся. – Не зря мне так захотелось с вами поиграть!
Боковым зрением я видела, как ширятся от ужаса глаза других эльфов.
Мы ведь подозревали его. Подозревали с самого начала. Но ему удалось нас обмануть.
Цена нашей ошибки оказалась непростительно высока.
– Я порой едва держался, чтобы не спросить, как можно быть такими глупцами. Да, я отлично притворялся, но ведь никто, никто за триста лет так ничего и не понял. Ни-че-го! Так… скучно. – Эльф презрительно фыркнул. – А потом мы всё же начали готовиться к войне, а потом ещё появились вы… и всё сразу стало куда веселее.
– Вы следили за Дэном и Фаником, когда они отправились за Кристой, вы видели, что след привёл их к горам дроу, вы скрыли это от Повелителя! Надеялись, что племянников убьют тёмные, и это спровоцирует вашего брата скорее начать войну, наняли людей, чтобы следить за ними… а потом, дождавшись удобного момента, велели им схватить Фаника. – Я не верила тому, что говорила, но понимала, что это так. – Как? Как вы подослали Авэндилль к наёмникам? Или это снова было её решение, а вы подтолкнули её… или просто узнали об этом, а потом подыграли ей своим молчанием? И браслет для Фаника, который нейтрализовал действие маячка, – откуда вы его…
– Авэндилль тут ни при чём. На сей раз. Хотя она наверняка радовалась, что обстоятельства складываются в её пользу, ведь гибель принцев была ей на руку, – печально констатировал Лод, встав подле меня в тот миг, когда я запнулась, начиная догадываться об ответах. – Браслет Фрайндин получил у своей избранницы. Наверняка просто попросил её сделать его, не объясняя зачем. В качестве очередного эксперимента с магией, подкупив лестью, что лишь избранные могут сотворить эти заклятия… и к главарю наёмников он ходил сам. Только решил перестраховаться, подставив ту, что и без того виновна. Одеться в цвета Эльскиаров, ненадолго взять из комнаты Авэндилль фамильный браслет с гербом, чтобы «случайно» всё это показать… спрятать лицо под маской, изъясняться лишь записками, дабы не выдать себя голосом… это ведь было несложно.
– Это было возмутительно легко. – Фрайн поморщился. – Да она восемнадцать лет хранила тот перстень, это же надо быть настолько глупой! Не запирая дверь! А тут вы… подарок богов, не иначе. Те, с кем сыграть было действительно интересно. И я вдруг понял: а ведь это будет так уместно и остроумно, убрать её вашими руками! – Фрайн рассмеялся – задорно, с упоением, с лёгким оттенком безумия. – Это было так рискованно, так здорово, так… и я сделал это, сделал! Я выиграл, я победил вас! – улыбка резко сошла с его губ. – Почему вы не могли просто это признать?!
Воспоминания и догадки складывались в голове кусочками витража.
Конечно. Раз Фрайн бывал в комнате Авэндилль, раз он знал про перстень – он знал, что в шкатулке, помимо него, лежит ослепляющий кристалл. Может, даже видел, как Авэндилль им обзавелась: наверняка все эти восемнадцать лет шпионил за ней. Сначала – желая убедиться, что ему всё же не придётся устраивать провокацию лично, затем – приглядывая, чтобы глупая девчонка не выдала себя. Потому и потребовал от фрейлины-отравительницы отдать перстень, когда мы пришли к ней. Знал, что для этого она полезет в шкатулку, в которой так кстати лежит кристалл, что воспользуется им, попытавшись сбежать… и что после всего произошедшего его импульсивный племянник не удержит меч в ножнах.
Заранее зажмуриться, избегнув ослепления, и толкнуть эльфийку, пока никто не видит, заставив напороться горлом на лезвие, труда не составило.
А ведь всё, что у нас было, это его слова. И тот факт, что Фрайн дал согласие надеть на себя ошейник, – непосредственно перед тем, как появилась Сусликова. Но что сказала Машка, когда возникла в его доме во время первого нашего визита туда? Нечто вроде «В этот раз там, где хотела»? Ну конечно… тогда она наверняка только начинала осваивать магические перемещения, а когда учишься подобному, сразу перемещаться на дальние расстояния весьма неразумно. Иначе рискуешь, промахнувшись, материализоваться в крайне неудачном месте: например, в стене, влипнув в древесину. А вот сократить путь с первого этажа до комнатки под крышей, чтобы не проделывать его по лестнице, – совсем другое дело.
