хотим… тебя не смущает, что твои прекрасные добрые светлые собираются уничтожить целую расу? Что ты им собираешься в этом помочь: убивать?
– Это для общего блага. А убийство тёмных даже нельзя назвать убийством. Это не преступление, а доброе дело. Это милосердие. Бешеных животных надо усыплять.
Она отчеканила это, словно фразу из учебника; и когда она вскинула меч, у меня опустились руки.
Нет, бесполезно. Ей слишком хорошо промыли мозги. Если б на ней был ошейник, если б мы могли взять её с собой в город дроу, если б она увидела всё своими глазами – тогда, возможно, у неё был бы шанс понять. А сейчас…
Её удар заставил меня отшатнуться, а барьер – вновь пойти трещинами.
Но когда огненный меч в очередной раз взмыл в воздух, застыв в высшей точке замаха, Машкину кисть перехватили чужие пальцы.
– Уходите, – удерживая Сусликову за руку, сказал Фрайндин.
Она посмотрела на него с тем же удивлением, что и мы.
– Ты дашь им уйти?!
– Я должен поразмыслить над всем, что здесь услышал. И увидел. И пока я не знаю, что думать, никто не узнает о вашем визите, – произнёс Фрайн отчётливо и глухо. Младший брат Повелителя эльфов смотрел на Эсфориэля, и только на него: казалось, Машку он даже не услышал. – Дайте мне время. Немного. А потом… вы знаете, где меня найти.
– Фрайн, что ты несёшь?! – Сусликова отчаянно дёрнулась, пытаясь вывернуться из цепких пальцев. – Они что, и тебя…
Прохладные руки вновь обняли меня за плечи.
– Алья, давай.
Негромкие слова Лода я услышала даже на фоне Машкиного вопля.
Ощущение пола, уходящего из-под ног, было уже почти привычным. Как и то ощущение, когда он вновь возник под ногами.
Алья сидел за тем же столом, за которым вчера мы проводили совет, непринуждённо подперев пепельной ладонью лунноволосую голову.
– Что ж, – сказал Повелитель дроу, окинув взглядом нашу скромную делегацию из троих эльфов и троих людей, – не могу сказать, что это было результативно, но информативно – вполне.
Отступив от Лода на пару шагов, я позволила себе подвести черту:
– Значит, тэлья Фрайндин ни при чём.
– Как я и говорил, – слова Эсфориэля прозвучали без гордости, без упрёка. – Ему незачем было это делать.
– Ну, все его доводы звучали вполне убедительно. И он согласился надеть ошейник. – Я посмотрела на Лода. – Пусть мы его и не надели.
Колдун задумчиво кивнул.
Я знала, что он думает о том же, о чём думаю я. О том, что Сусликова появилась ужасно не вовремя… или очень вовремя – как посмотреть. И если б она вошла в комнату своими ножками, это могло бы послужить поводом для подозрений.
При наличии крови Эсфориэля для Лода не составило труда следить за перемещениями его младшего брата, подгадав момент, когда Фрайндин покинет эльфийский дворец, куда нам дорога была заказана. А ещё мне успели объяснить, что дом покойной Повелительницы эльфов окружили не слишком-то сильными охранными чарами: они не позволили бы пройти ни эльфам, ни дроу, ни обычным людям, но Лод разрушил их без проблем. Главная загвоздка была в сторожевом контуре, который разрушению не подлежал. Эдакая волшебная сигнализация. Пройти контур не мешал, зато немедленно оповещал владельца дома о том, что кто-то пересёк магическую черту, позволяя приготовиться к визиту незваных гостей. Естественно, в нашем случае контур был замкнут на Фрайндине, и нам никак не удалось бы пробраться в дом незаметно для него.
Если б не сумрачная пыль.
Сегодня я узнала, что Лод придал пыльце волшебных лилий ещё одно весьма полезное свойство: возможность проходить под ней сквозь любые сторожевые контуры, оставшись незамеченным. Однако у Машки не было пыли. Если б она прошла в дом обычным путём, Фрайн мигом бы узнал о её приближении, – но она переместилась с помощью магии. В таком случае Фрайндин не мог предугадать её появления, а мысленный призыв о помощи он Машке явно не посылал. Я достаточно хорошо знала Сусликову, чтобы быть уверенной: она решительно не способна на убедительную актёрскую игру. Её удивление «гостям» было абсолютно искренним.
Как и слова о том, что младший брат Повелителя эльфов убивается по племянникам.
Нет, ей явно не поручали сделать браслет для Фаника. И я даже не знала, радоваться, что Фрайндин не имеет отношения к похищению принца, или огорчаться. Наверное, всё-таки радоваться… хотя бы потому, что где-то в глубине души мне хотелось верить в существование таких, как он. Восхитительных, чистых вечных детей.
Пожалуй, только такой вечный ребёнок и мог потерять голову от любви к Сусликовой.
– Как эта отвратительная девица смогла избавиться от вашего ошейника?
Навиния спросила это так, словно отчитывала Лода за невыполненный приказ, но сам вопрос был хорошим.
– Она не избавилась от него. Не по своей воле, по крайней мере. Ошейник просто… не выдержал. Рассыпался. Сам, – Лод мрачно усмехнулся. – Он
