– Отнюдь. Не нужно ни рун, ни заклятий, ни крови, одни лишь слова. Хотя, наверное, эти слова и можно считать заклятием. – Фаник прикрыл глаза, прежде чем начать цитировать наизусть. –
– И всё?
– И поцелуй, конечно, – лукаво закончил принц.
Поцелуй истинной любви. Естественно. Куда же без него.
Выходит, когда я говорила Восхту, что только в книжке героя может оживить волшебная сила любви, я малость погорячилась.
– Значит, ваша мать была похожа на первую возлюбленную Хьовфина? – помолчав, спросила я.
– Похожа. Даже внешне, если не считать цвета волос и глаз. И по характеру тоже… по крайней мере, так говорил дядя Эсфор. Их свадьба с отцом состоялась уже спустя месяц после знакомства.
– Судя по всему, эльфы были не слишком этому рады.
– Не слишком. Особенно дом Эльскиар. Отец ведь на тот момент был помолвлен с одной из их рода.
– Да? – я навострила уши. – И с кем же?
– А… леттэ Авэндилль. Но они обручились, когда ей было всего одиннадцать, и разорвали помолвку два года спустя. Отец изначально пошёл на неё от безысходности, устав выслушивать от подданных намёки на то, что королевству нужен наследник. А маленькая Авэндилль, по всеобщему признанию, росла очень похожей на свою тётю.
– Ту самую Льомдэлль?
– Да. Потому все и надеялись, что она сможет излечить разбитое сердце Повелителя, – сарказм в голосе Фаника был почти неуловим. – Но потом в его жизни появилась мама, и отец, недолго думая, расторг брачный договор. Зато маленькую Авэндилль сделали маминой фрейлиной.
В моих мыслях вовсю трезвонил маленький, но очень тревожный колокольчик. Отчётливо вызывая в памяти мои же собственные слова.
– Принц, – осторожно проговорила я, – а вы никогда не думали, что это Эльскиары?..
Я не решилась завершить фразу, но Фаник понял меня и так.
– Убили маму? Думал, – спокойно откликнулся он. – Но, если поразмыслить, это ничего бы им не дало. И дядя Эсфор говорил, что на том пиру никто из Эльскиаров к маме даже не приближался.
– Включая её фрейлину?
– Она не в счёт. Авэндилль тогда было девятнадцать. Моя ровесница. Твоя ровесница. Просто ребёнок.
– Девятнадцать – уже не ребёнок. А дети бывают очень жестокими.
Фаник долго смотрел на меня. Казалось, я могла видеть сомнение, всплеснувшееся на дне его зрачков.
– Но она так… мила. И у мамы была любимицей. Все говорили, что Авэндилль видела в Повелительнице вторую мать, – медленно, будто взвешивая каждое слово, произнёс он. – Пойти на такое чудовищное преступление… зачем?
– А как же жажда короны?
– Их помолвку расторгли. У отца уже были наследники. У него не оставалось ни единой причины снова жениться, да к тому же на ней.
– Вот именно. У него
– У отца остался брат.
– Да, но брат – крайний случай. Правители хотят оставить на престоле сына. И однажды Хьовфин уже решился на брак по расчёту, потому что королевству был нужен наследник. Тогда наличие братьев его не остановило.
Принц промолчал.
– В том убийстве мне видятся не столько соображения выгоды, сколько эмоции, – добавила я. – Это действительно чудовищное преступление. И тот, кто его совершил, здорово рисковал, причём не только своей жизнью. Похоже, за убийством стояла скорее страсть, чем холодный расчёт. И девятнадцатилетняя девочка, обезумевшая от ревности, как раз могла пойти на такой шаг.
– Когда отец разорвал помолвку, Авэндилль было всего тринадцать. Они с отцом толком не общались, виделись лишь на официальных приёмах. Да и после… она ничем не проявляла, что испытывает к нему какие-то особенные чувства. Не может быть, чтобы она любила его.
– Я могла бы рассказать вам историю о девочке, которая в тринадцать влюбилась в своего лучшего друга. И потом годами заставляла себя верить, что продолжает его любить, хотя на самом деле это было совсем не так, – отстранённо заметила я. – Девочки порой бывают… странными. А влюбиться в того, кого совсем не знаешь, ещё проще, особенно если это прекрасный эльфийский король.
– И та девочка готова была убить ради своего друга? Соперницу? Его любимую женщину, мать его детей?
– Та девочка – нет. Но когда мы не поделили предмет страсти с избранницей вашего дяди, она столкнула меня в реку с большой высоты, хотя я не умела плавать. А ведь я не назвала бы её плохим человеком. Однако бывают плохие люди… и плохие эльфы, думаю, тоже.
