Когда я обернулась, колдун уже подошёл к столу. На доску он посмотрел будто без интереса, и лицо его, как обычно, выражало одну лишь непроницаемую приветливость.
Значит, на том моменте, когда я говорила про сокровищницу, он уже был рядом… и про то, что я сочинила заклятия, наверняка догадался.
– Ильхт Миркрихэйр пытался украсть что-то у лепреконов? – переспросил Восхт.
– Да. Медный кубок с гербом их Повелителя. Просто в качестве доказательства, что он сумел что-то оттуда вынести. – Лод улыбнулся изумлению в глазах светлых. – Как вы понимаете, об этой истории предпочитали не распространяться, но мне рассказывали.
– Кубок? – Дэнимон недоумённо повёл рукой, в которой так и сжимал кусок замши. – И зачем ему это понадобилось?
– Потому что ему было восемнадцать лет. Потому что он был молод, горделив и невероятно умён. И он хотел быть тем, кто сломает нерушимую защиту лепреконов. – Лод пожал плечами. – Он даже поспорил с Тэйрантом, что сделает это. На один золотой.
Я вспомнила тех мальчиков, что когда-то видела во сне. Юного Ильхта с тёплой усмешкой на губах, юного Тэйранта, улыбчивого и серьёзного; и картинка, как они заключают шутливое пари – в том самом саду Хьярты, где Тэйрант тренировал маленького Эсфора, – всплыла в воображении сама собой. Я увидела, как они азартно жмут друг другу руки: товарищи, озорные мальчишки… которым несколько лет спустя суждено залить Риджию кровью.
Всё же Морти была стократ права, когда говорила про милых мальчиков, вырастающих в мужчин, способных на страшные вещи.
– Видимо, эта попытка не увенчалась успехом, – предположил Фаник.
– Проникнуть в сокровищницу труда не составило, а вот выйти оттуда с кубком… даже Ильхту это оказалось не под силу. – Лод почесал подбородок указательным пальцем. – У меня даже сохранилось заклятие, с помощью которого он пробовал нейтрализовать чары, наложенные на сокровищницу. Великолепная формула. Невероятно жаль, что нерабочая.
– И, конечно, ты пытался её усовершенствовать, – предположила я.
– Пытался. Но мне даже не требовалось проверять её, чтобы понимать – я не сделал её правильной, – Лод печально улыбнулся. – Если даже Ильхт не смог…
– Может, он был и могущественнее тебя, – запротестовала я, – но ты умнее.
– В том, что касается магии, ему не было равных. Как в теории, так и в практике.
– Но ты усовершенствовал его ошейник!
– Просто потому, что он не успел сделать того же. Я никогда не вывел бы подобную формулу с нуля.
– Думай что хочешь, только меня не переубедишь, – безапелляционно высказалась я. – И должен быть какой-то способ обойти эту защиту.
– Чары завязаны на жизни двадцати лепреконов, обитающих во дворце, – рассеянно проговорил Восхт; по лицу светлого колдуна я видела, что его тоже заинтересовала задачка. – Если ориентироваться на основные магические принципы… чары падут, если убить их всех.
– Только вот каждый из двадцати знает лишь трёх других. – Дэнимон вновь провёл замшей по стали, и без того сверкающей. – Даже если захватишь одного, он не поможет тебе выведать имена остальных. Для верности придётся вырезать всех обитателей дворца.
Я сняла очки, которые успели заляпаться, и протёрла стёкла рукавом рубашки. В мыслях уже щёлкал один вариант за другим: как ни крути, меня не оставляла тщеславная надежда стать риджийским Данцигом[13].
– Если чары не сломать, наверняка их можно обмануть.
– Надеть на лепрекона ошейник и заставить вынести предмет из сокровищницы? – Фаник покачал головой, и я хмыкнула – принц озвучил вариант, который и мне когда-то пришёл в голову первым. – Не выйдет. Если лепрекон будет понимать, что вытаскивает предмет незаконно…
– …защита сокровищницы не выпустит его. Да, уже наслышана, – я придирчиво просмотрела стёкла на свет. – А как насчёт захватить лепрекона в плен и изменить ему память? Чтобы он думал, что имеет полное право выносить предмет?
– Уже пробовали, – отозвался Лод. – Чары, как ты могла понять, считывают сознание того, кто пытается выйти из сокровищницы. Изменение памяти оставляет слишком серьёзные следы, и объект с подобными следами вызывает у чар подозрение. В итоге они не выпускают этого подозрительного лепрекона наружу, причём вне зависимости от того, есть у него в руках предмет или нет. И, насколько я знаю, даже в этих случаях лепреконы не ослабляли защиту, дабы позволить своему товарищу вый-ти, так что… конец был печален.
А эти лепреконы весёлые ребята, однако.
– Хм, – я в задумчивости прикусила дужку очков. – Раз всё завязано на сознании, то превращение в лепрекона тоже ничего не даст.
– Нет. И обмануть чары пытались многие, да только не вышло ни у кого.
Я вернула очки на нос. Попыталась ухватить идею, мелькнувшую где-то на краю сознания, идею, которая – я чувствовала – была напрямую связана с решением, скользнувшую смутной тенью…
– Впрочем, не буду дальше вам мешать, – Лод отступил на шаг, и удивление сбило меня с нужной мысли.
– И даже не останетесь понаблюдать за игрой? – осведомился Фаник, со странной насмешкой в голосе озвучив и мой вопрос. – Вы же, если не ошибаюсь, любите это дело, да и мастер в нём.
– С удовольствием составил бы вам компанию, но, боюсь, меня ждут дела. – Колдун поклонился. – Приятного времяпрепровождения.
