Как банально.
– Принц, это благородный жест, но не стоит.
– Негоже нежной деве рисковать собой, когда двое мужчин сидят без дела.
Протестовать против «нежной девы» я не стала. Просто прекрасно расслышала ироничные нотки, с которыми Фаник это выговорил.
– Я не рискую собой. Уж в чём я никогда не сомневалась, так это в своём уме. Я всё написала правильно.
– Но если ты не сомневаешься, что всё написала правильно, тогда почему препятствуешь мне?
– Потому что…
– Восхт, колдуй уже. На кого сочтёшь нужным, – устало бросил Дэнимон, и тон его высказывания чем-то напомнил мне обычные интонации Альи. – А то они сейчас ещё подерутся, кому из них жертвовать собой.
Усмехнувшись, колдун размял пальцы. Повернувшись к Фанику, вскинул руку, выводя в воздухе хорошо знакомые руны: так быстро, что я не могла отличить одну от другой, лишь знала, какие именно знаки он чертит.
«Тьма», «воздух», «жизнь», «существо», «полёт»…
–
Забыв о своём недовольстве, я замерла на вдохе.
Когда Фаник взмыл вверх тормашками, точно его подцепили за лодыжки невидимой верёвкой, и повис в метре над полом – я, не сдержавшись, восторженно взвизгнула, выпустив затаившееся дыхание.
Работает, работает!
– Работает!!!
Младший эльфийский принц воскликнул это с такой радостью, будто не моё заклятие тестировали, а его. Кажется, Фаника ничуть не смущало, что он висит, беспомощно болтая руками, со смешно задранной рубашкой, почти упавшей ему на лицо. Бульдог обеспокоенно забегал вокруг, для острастки пару раз гавкнув: явно не понимая, что происходит, но просто на всякий случай.
– И правда, – изумился Дэнимон.
– И правда, – эхом откликнулся Восхт. Щурясь, вгляделся в пергамент, который держал одной рукой, и вывел руны контрзаклинания: –
Пару мгновений спустя Фаник рухнул на ковёр, заставив меня обеспокоенно кинуться вперёд, – но вскочил ещё прежде, чем я успела к нему подбежать.
– Точно Белая Ведьма, – заключил эльф, отряхнув ладони друг о дружку.
– Никогда бы не подумал, – Восхт взглянул на меня, и от уважительного блеска его глаз мой нос самопроизвольно чуть задрался к потолку. – Чтобы не маг, да ещё и иномирец…
В моей жизни было немного моментов, когда я хотела прыгать от радости, как маленькая девочка. Наверное, последним был день, в который я завершила Дэвида – когда он, поприветствовав меня, впервые зажёг по моему приказу лампу над кроватью.
Но теперь мне хотелось именно этого.
Я колдунья. Колдунья-теоретик, но всё же. И создаю заклинания, о которых когда-то читала в книжках, казавшихся несбыточными сказочками.
Чёрт возьми, как же круто!
– И какие ещё заклятия она придумала? – спросил Дэнимон.
В его голосе скользнула заинтересованность, которой я не слышала до того.
– Тут ещё три. Кажется, – Восхт сосредоточенно вглядывался в пергамент, – следующее должно заставить оружие противника вылететь у него из рук.
Я подтвердила его слова лаконичным кивком.
– Дэн, я позаимствую твой меч, – безапелляционно изрёк Фаник, прежде чем направиться к покоям пленных.
– Мой меч? – Похоже, наследник эльфийского престола остался не в восторге от этой идеи. – Но…
– Ты же не против, правда? – безмятежно бросил через плечо его любимый младший брат. – Вот и чудно.
Безнадёжно махнув рукой, Дэнимон замолчал.
А некоторое время спустя мы сидели за круглым столом. Все вместе, вчетвером. И пока я объясняла Фанику, как играть шахматный дебют, Дэн и Восхт наблюдали за доской, устроившись рядом с ним.
– …как говорил один великий шахматист в нашем мире, «если даже одна фигура стоит плохо, то вся партия стоит плохо»[10], – вещала я, подбадриваемая внимательным взглядом Фаника. – Желательно, чтобы по окончании дебюта все фигуры были готовы к бою. Не стоит ходить одной и той же фигурой, пока остальные бездействуют, не стоит тратить время на сомнительные завоевания вроде крайних пешек: в итоге рискуете подарить сопернику перевес в развитии, о чём потом сильно пожалеете. Нужно развивать все фигуры. И вначале лучше выводить коней и
