Верховный ветер сложил руки на груди. А затем медленно подошел к Изольде и взял ее за плечи.
— Что ты делаешь? — Девушка попыталась сопротивляться, но ладони его были тверже стали.
Не произнося ни слова, Хёльмвинд поманил взглядом вихрь, державший волка в воздухе, и, когда тот оказался совсем рядом, вытолкнул Изольду вперед.
Зверь зарычал и заскреб лапами, пытаясь добраться до своей обидчицы. В глазах его зеленела только безумная ярость. Если бы не ветряные путы, крепко державшие Таальвена, он бы давно уничтожил двух хилых существ, запах которых щекотал ему ноздри, сводил с ума. Клыки хищно щелкнули у побледневшего лица, исполосованного терновником.
Подождав, пока принцесса вдоволь насмотрится, Северный ветер развернул ее к себе и спросил победно:
— Все еще уверена, что перед тобой Таальвен Валишер?
Губы ее дрожали, холодные пальцы жгли плечи не хуже льда Хаар Силлиэ. Но все же юная ведьма не расплакалась, не сломилась под натиском Хёльма.
— Да, — сдавленно выдохнула она. — И я докажу тебе, что права!
Хёльмвинд медленно опустил руки. Если бы щеки его могли покрыться румянцем, то сейчас они горели бы. Но на белой коже не было видно следов. Только голубая кровь быстрее побежала по венам, да слабость появилась в ногах.
Девчонка не давала ему покоя, восхищая своей стойкостью. Следовало давно оставить ее на милость судьбы, но ведьма будто посадила владыку северных ветров на заговоренную привязь. И стоило ему оказаться далеко, как какая-то сила тянула назад — к неприкаянной скиталице с короной из колючей сливы.
Не раз в залах Железного дома Хёльм украдкой ощупывал свое горло, сжимал пальцами запястья, пытаясь отыскать следы колдовских пут. Но не находил ничего. А между тем ноющая тоска изматывала душу. И отступала, лишь когда Изольда находилась рядом.
Ветер явился, чтобы защитить ее, спасти от гибели, потому что чувствовал: она грозит принцессе. Но упрямица упорно отказывалась слушаться. И это пленяло его все больше.
— Хорошо, — сдался Хёльмвинд. — Предположим, под волчьей личиной — действительно твой друг. Только он об этом не помнит.
— Нужно привести его в чувство. — Девушка обрадованно закивала.
— Как?
— Точно не скажу… Может, спеть ему?
Старший ветер покосился на нее, как на безумную, и Изольда поспешила объяснить:
— Пение — лучший способ поколдовать…
— Что ж, попробуй, — сверкнул он льдистыми глазами.
— В том-то и загвоздка — я не знаю, как это делается…
Хёльм горестно покачал головой.
— Иногда я думаю, что люди не способны сохранять ясность ума.
— А мне временами кажется, что ты — напыщенный хлыщ! — не удержалась принцесса.
— Оскорбления — твое основное оружие? — не выказав и тени возмущения, поинтересовался ветер.
— Именно. — Она сжала кулаки. — Поэтому, будь любезен, выслушай меня внимательно!
Он картинно откинул роскошную серебристую гриву и уселся на воздушный трон, закинув ногу на ногу. И хотя поза его уверяла, что ветер готов ловить каждое слово, Изольда знала: он издевается.
Пришлось девушке проглотить и эту обиду, пообещав себе, что однажды она обязательно отомстит наглецу: дернет во сне за волосы, подсыплет горчицы в его вино или порежет на лоскуты любимый дорожный плащ.
— Я пока не совсем терновая ведьма, — терпеливо начала она. — Но объяснить почему, не могу. Просто поверь: мне сложно использовать колдовство по собственному желанию. Обычно это происходит спонтанно и только в минуты крайней опасности…
— Может, спустить на тебя зверюгу? — миролюбиво предложил Хёльмвинд, легонько тряхнув волка. Тот злобно гаркнул и мстительно покосился в сторону людей.
— Не называй его так! — тут же вскипела принцесса. — И не мучай. А не то пожалуюсь на тебя Таальвену, когда он снова станет человеком…
Последние слова она произнесла не задумываясь и тут же осеклась. В груди что-то больно кольнуло. Удивительно, но ветер не ответил ни ехидным замечанием, ни презрительным взглядом.
— Что ты предлагаешь? — лишь осведомился он.
— Если он успокоится, я попытаюсь разбудить его… окончательно. Но не обещаю, что получится.
— Я не знаю способа усмирить дикого зверя, не оглушив его…
— Не вздумай! — погрозила пальцем Изольда. — Мне нужно, чтобы он оставался в здравом уме.
