— У тебя кровь!
— Поранился о сучок, — равнодушно пояснил ветер. Хотя на самом деле удивился, что порезы не затянулись.
Изумленная и немного испуганная, принцесса забыла, о чем говорила, и на минуту воцарилось неловкое молчание. Волк зверем глядел на Северного ветра, тот молчал, надменно сжав губы. А Изольда стояла между этими двумя, чувствуя себя отчего-то виноватой. Перед Таальвеном — за то, что подружилась с Хёльмвиндом за его спиной, но также и перед ветром, поскольку должна была теперь относиться к нему с прохладой в угоду своему другу.
Тишину нарушил Хёльм. Ему попросту надоело терять время.
— Ну, ладно. Раз твой зубастый друг больше не желает твоей смерти, наше сотрудничество теперь не имеет смысла. — Он подхватил полу длинного узорчатого плаща и взмыл ввысь. — Желаю удачи, чего бы вы двое ни искали.
И метнулся в небеса, исчезая на лету.
— Но… — лишь успела возразить девушка, когда холодный порыв пронесся мимо, обдав лицо свежестью.
Было неловко и нелепо прощаться так. Каким бы нахалом ни казался ветер, он не раз вытаскивал ее из беды, давал дельные советы. И Изольда надеялась, что они смогут остаться друзьями.
Таальвен задумчиво поглядел на спутницу, но спрашивать ни о чем не стал. Вместо этого уселся на прогалинке и попытался вспомнить, что же случилось, пока тело его находилось во власти колдовства. Голова гудела, мысли разбредались, словно глупые овцы, сколько их ни лови. Сделав над собой усилие, волк смог на мгновение возвратиться в то странное состояние, когда он не думал ни о чем и только рвался вперед сквозь взрывающиеся снежными вихрями небеса. Но тут же в виске иголками отозвалась страшная боль. Пришлось на время оставить бесполезные попытки.
Принцесса ничего не заметила — слишком глубоко была погружена в собственные размышления. Она постояла немного и принялась собирать сухие ветви для костра. И предложила, скрывая смятение за веселой беспечностью:
— Сегодня переночуем здесь?
— Хорошо, — согласился Таальвен. — До вечера еще несколько часов. Хочу, чтобы ты пересказала мне события последних дней, не упуская ничего.
— Ничего… — глядя в облака, шепотом повторила Изольда.
Костер уютно потрескивал, убаюкивая ласковым теплом. Как же он был не похож на синие искры в колдовских печах, к которым принцесса успела привыкнуть.
Ночь выдалась теплая, будто на дворе была вторая половина весны. Предполагать такое, зная, что за пару сотен верст лежит земля, скованная вечным льдом, было странно. Но Изольда с волком давно устали удивляться беспорядочной смене времен года. Их вполне устраивало отсутствие снега, дождя, жары, а также голодных чудовищ; до остального не было никакого дела.
— Я думаю, о твоей смелости обязан узнать брат, — глядя на спутницу через огненные всполохи, заключил Таальвен.
Он выслушал историю девушки несколько раз и не находил себе места от тревоги, снова и снова представляя ее в подвалах кровожадной паучихи, воображая, как сам чуть было не лишил принцессу жизни.
Изольда весело захихикала.
— Вряд ли Стефан когда-нибудь услышит о моих приключениях. К тому же не такой это и подвиг.
— Ошибаешься. — Волчьи уши пришли в движение. — Не каждый взрослый мужчина рискнет ступить за ворота Ледяной усадьбы.
— Просто мало кто верит в ее существование, — пожала плечами девушка.
— Изольда, — упрямо ответил он, — ты достойна стать королевой!
Тут уж принцесса вытаращила глаза и от души рассмеялась.
— Королевой чего? Этих лесов? Пустынных холмов? А может быть, той ясеневой рощи? Хорошо, если так, потому что другие владения, населенные людьми, мне вряд ли подойдут. Мои подданные в страхе сбегут при первой же возможности, укрывая детей и молясь всем известным богам. Разве видано, чтобы терновая ведьма правила королевством?
— Есть правители и похуже, — бросил задумчиво Таальвен Валишер. — Тираны, заставляющие свой народ голодать, мерзавцы, убивающие родных ради престола…
— И все же они — обычные люди, неспособные навести порчу…
— Какая разница, как убивать?
Принцесса вздрогнула, волк попытался смягчить резкие слова:
— Я хотел сказать, неважно, клинок или заклинание вершат несправедливость…
— Вот именно, — тяжело вздохнула она. — Злодейство должно быть наказано…
Сухая веточка в костре зашипела, взметая в бархатную черноту сноп искр. Таальвен замолчал, опустив голову, и заговорил лишь спустя несколько
