– Я не прочь, если хочешь, – ответила я.
И тут к столику подошла Карен.
– Выйди со мной в туалет, Комми, – сказала она.
Вим, услышав такое обращение, вздернул бровь, а я только обрадовалась, что она не обозвала меня при нем Хромушей или Ковыляшкой.
– В другой раз, – ответила я.
– Нет, выйдем, – настаивала Карен, многозначительно кривляясь. Взяла меня под руку и больно ущипнула. – Идем.
Проще было пойти, чем устраивать сцену. Карен мне не то чтобы подруга, но она дружит с Шарон и Дейдрой. Я вздохнула и вышла с ней. Туалет был выкрашен красной краской, и на стене в ряд висели зеркала, освещенные длинными лампами. Карен поправила перед ними макияж – хотя по субботам краситься так же строго воспрещено, как в другие дни, она была в косметике, как в глазури.
– Крейг, это мой парень, говорит, что вчера вечером видел твоего дружка на дискотеке с другой девушкой; с Ширли, которая работает у нас в прачечной.
– Спасибо, – сказала я. – Не могла же я пойти с ним на дискотеку, верно?
– Тебе все равно? – не поверила она.
Мне, конечно, было не все равно, но признаваться в этом ей я не собиралась. Только улыбнулась, толкнула дверь и вернулась к столику.
Вим дождался меня – а я было засомневалась. Я села и взяла его за руку, потому что знала, что Карен смотрит.
– Пойдем, – сказала я.
– Что она тебе сказала?
– Ты лучше меня знаешь, что в этом городке все про всех все знают, – сказала я, встав и натягивая пальто.
Он помрачнел, но заметно было, как что-то прикидывает.
– Мори, я…
– Пойдем, – повторила я. Не хотела обсуждать этого там, при слишком благодарной аудитории.
– Как же мне быть, если я могу с тобой видеться только в книжном клубе, в субботу после обеда и на пару часов по четвергами по дороге в Шрусбери? – воинственно начал он, когда мы свернули по улице мимо «Смитса» и «BHS». – Ты никогда не сможешь провести со мной вечер.
– Это я понимаю, – ответила я. – Мне не выбраться из школы. Наверное, ничего у нас не выйдет.
– И ты могла бы меня бросить, потому что я потанцевал с Ширли? – вопросительно взглянул он.
– Скорее, потому что не хочу унижаться, чем из-за твоих танцев. В смысле, сам понимаешь, даже выберись я из школы, танцевать не смогла бы.
– Это другое, – торопливо ответил он. – Я не большой любитель танцев, просто надо же чем-то заниматься.
– И не большой любитель Ширли, она тоже просто от нечего делать, – съязвила я.
– Или я мог бы тебя бросить, потому что мы почти не видимся и это так неудобно, – странным, задумчивым тоном протянул он.
Мы подошли к перекрестку у Трентона, где надо было поворачивать, если мы собирались в книжный и в Браконьерскую рощу. Я остановилась, и он тоже.
– Как тебя следует понимать? – устало спросила я. Мальчики очень странные.
– Ты согласна, что мы могли бы сейчас разойтись, прямо на этом углу и никогда больше не сказать друг другу доброго слова? – требовательно спросил он. Ветер относил назад его волосы, и никогда еще он не выглядел так роскошно.
– Да! – сказала я. Я это очень даже хорошо представляла: в книжном клубе говорить о книгах и не смотреть больше друг на друга.
– Вот и хорошо. Если мы могли бы сейчас разойтись, значит, что бы ни натворило твое колдовство, оно не обрекло нас друг на друга, – сказал он.
– Что? – И тут до меня дошло. – О!
Он ухмылялся.
– Значит, мы вместе не потому, что нас вынудили чары, и все в порядке.
Я и не представляла, что можно прийти к подобному выводу таким кружным путем.
– Так что, с Ширли и дискотекой это был
У него хватило совести чуточку смутиться.
– В каком-то смысле. Я терпеть не могу, когда меня принуждают. Ненавижу идею о Верной Любви, Поисках Того Самого и, знаешь, узы, женитьба волей колдовства…
– Вим, я призналась, что ты мне вроде как нравишься, – напомнила я. – Когда
– Это ты, – сказал он и зашагал дальше, так что мне пришлось идти за ним вниз по холму. – Это не магия. Ты мне нравишься, правда, нравишься. Но я подумал, что, если мы могли бы разойтись, а ты согласна, что могли бы, тогда не придется этого делать и все будет хорошо.
