— Разумно, — признал Вавила Силыч.
И тут Родька отколол номер — он цапнул у меня с ладони один кристаллик, засунул его в рот, проглотил и на секунду замер. Потом причмокнул и сказал:
— Не яд это, точно. Насчет шур-мур не скажу, но что не яд — ручаюсь.
— О как, — ошарашенно посмотрел на него я. — Скажи, ты в своем уме?
— Что? — Родька повертел головой. — Меня яды не берут вообще. Зато я их чую прекрасно и определить в состоянии, сильный он или нет. Даже состав различить могу, что в него вошло, рассказать. Вот это не яд. С него даже живот не расслабит. Кстати, я потому и хлеб ваш есть не могу. Столько там всего намешано…
— Полезный талант, — признал я. — Не яд, говоришь? Уже проще. Хотя дело не только в этом. Тут еще моральный аспект.
— Прибавляешь в моих глазах, — снова похвалил меня подъездный, поняв, что именно я имею в виду. — Я, если честно, никогда эти зелья приворотные не жаловал. Сколько ни живу, ни разу не видел, чтобы из них чего путное получилось. В чувствах людских только сами люди себе помощники, а все подобное им только мешает. Или того хуже — с пути истинного сбивает.
Ну, тут меня Вавила Силыч переоценил. Я не только нравственность имел в виду, я еще и о соответствующей статье Уголовного кодекса задумался. Все-таки некие признаки насилия тут фигурируют, как ни крути. Правда, не уверен, что хоть один суд всерьез будет рассматривать по существу использование колдовского зелья. А вот квалифицировать его как психотропный препарат может запросто. Если, конечно, в крови пострадавшей его обнаружит.
Тьфу ты, какая ересь в голову лезет.
Но все равно до жути интересно, работает эта штука или нет? И, что самое паршивое, проверить это можно только опытным путем. В общем, все как у девочки-старшеклассницы — и хочется, и колется, и мама не велит.
Дурака я свалял, надо было пробовать другое зелье сварганить. То, которое для убеждения кого угодно в чем угодно, от него вреда никакого не будет никому. Хотя кто мне мешает его сейчас сделать?
Увы, но не получилось. Как раз в тот момент, когда я дозрел до решения продолжить эксперименты, зазвонил телефон. Это оказалась моя мама, которая в приказном порядке (а по-другому она со мной уже лет десять как не разговаривала, да и не только со мной, а и со всеми остальными — тоже) сообщила, что они с отцом таки собрались съездить на следующей неделе на дачу, потому я позарез нужен им в качестве рабочей силы. У бати прихватило поясницу, и он не в состоянии таскать из «Оби» то, что она наметила купить. Машину вести может, «беленькую» употреблять вечером под борщ — тоже, а рассаду, известь и удобрения таскать — нет. Потому одевайся, сынок, обувайся, сынок, и через пять минут чтобы был у подъезда, бодрый и веселый. И без возражений. Мол, вот женишься, внуком осчастливишь — оставим в покое, а до той поры — извини.
Типичный шантаж, по-другому не назовешь.
В общем, обратно домой я попал только в воскресенье вечером, и мне было уже не до зелий. Покупки и загрузка приобретенного в багажник сменились дорогой к родителям, после перешли в семейный ужин, наутро нашлись другие дела — все как всегда. Правду говорят — только попадая ненадолго в отчий дом, ты вспоминаешь, почему так радовался, когда в свое время оттуда сбежал. Все это здорово, но очень уж утомительно.
Отдельно меня опечалило устремление маменьки выбраться на следующей неделе на природу. Точнее, это-то было понятно, иначе чего бы мы тогда по магазинам полдня шастали? Печально было то, что она опять меня с собой надумала прихватить в качестве бесплатной рабочей силы. Ехать жутко неохота, но как тут откажешь? Мама ведь. И по жизни некрасиво так поступать, да и из соображений безопасности — тоже. Но ведь замучает она меня там своими советами и рассуждениями о том, почему я неправильно живу.
За то время, пока меня не было, Родька изрядно потрудился. Раздобыв где-то обрезки досок и отыскав в кладовке пластмассовый короб с инструментами, он сварганил нечто вроде ящика, в котором для каждого из купленных мною ингредиентов нашлось свое место. Выглядела его поделка неказисто, но мне все равно она очень понравилась. Позаботился он и о спиртовке с котлом, надраив их до блеска.
Четыре оставшихся белых кристаллика он положил в пустой пузырек из-под кетонала, который отыскал в аптечке. Пузырек этот был маленький, пузатый, из коричнево-матового стекла. Когда я взял его в руку, встряхнул и увидел, как кристаллики крутнулись в нем вокруг своей оси, то снова почувствовал себя настоящим алхимиком. Или отравителем, в сериалах яды всегда в таких пузырьках бывают.
И сразу же вопрос: зачем я его положил в карман того пиджака, в котором хожу на работу? Вот для чего? Хотя стоит ли играть с самим собой в поддавки? Да, слаб человек. И я слаб. Я говорил себе: «Нет, нет, нет, Сашка, ты не станешь пускать это в ход. Как можно? Это аморально. Это может принести вред человеку». А внутри, где-то там, в душе, очень глубоко, я только того и хотел. Нет-нет, не причинить вред, разумеется. И даже не захомутать какую-нибудь девчулю, в этом как раз ничего такого особенного нет. Девчонки новые, ощущения старые. Возможно, во времена Митрия с этим была серьезная проблема, но в нашем мире все гораздо проще, если у тебя хоть сколько-то подвешен язык.
Мне важнее было убедиться, что зелье действительно работает. И работает так, как об этом написано в рецепте. Если действует, значит, можно и нужно двигаться дальше. И для повышения самооценки это будет очень полезно.
Все это вертелось у меня в голове по дороге на работу. Эдакая адская смесь самоуговоров и самоедства. Ну да, возможно, кто-то вот так, запросто,