сможет недрогнувшей рукой подмешать какой-нибудь женщине зелья в кружку с кофе. Ну, он герой. Мачо и все такое. Для меня же существуют определенные этические нормы. Одно дело — споить одногруппницу на вечеринке «Северным сиянием», другое — пустить в ход подобный препарат. Последствия разные. От «ерша» только головная боль, а от этого фиг знает, что может случиться.
Впрочем, это все были отвлеченные размышления идеалистического характера. Работа есть работа, романы там случаются, хоть и нередко, но для сексуальных экспериментов современный офис подходит только в фильмах с пометкой «для взрослых». Это там есть брутальные директора, секретарши в чулках и проказники-менеджеры обоего пола.
Только по жизни — чушь это все. Нет, на Новый год всякое случается, особенно когда все уже «в хлам», но он и бывает раз в году. И то если куда- нибудь на корпоратив не увезут. Хотя последние два года нас никуда не возят, потому как кризис и режим экономии.
А так — какие эксперименты?
Во-первых, везде висят камеры. Ну, может, и не везде, но никто точно не знает, где они есть, а где нет. Силуянов запретил своим бойцам просвещать нас, клерков, об их расположении. Во-вторых, служебные романы не поощряются вообще, по крайней мере явные. Банк не дом свиданий, мы сюда работать приходим, а не личную жизнь устраивать. Нет, они случаются, люди есть люди, но если подобное происходит, то это следует по возможности держать в тайне. Потому как советами замучают и сплетнями — тоже. Опять же не всем чужое счастье глаз радует. Есть и те, кому оно его колет. Бывали неприятные прецеденты, я сам тому свидетель.
Да и отдел по работе с персоналом списывать со счетов не стоит. Все помнят, как Оксану Ожешкину выжили из банка, когда она за Сашку- программиста замуж вышла. Мол, не должны муж и жена в одной организации работать. Даже если в разных отделах. Романова постаралась, зараза такая. Она сама на Сашку заглядывалась, все знали, так что ей этот брак костью в горле встал. А ее начальница Чиненкова всесторонне тогда ей поспособствовала. Ворон ворону глаз не выклюет.
Кстати, Сашка потом тоже недолго проработал и месяца через три свалил в другой банк. Причем, получив документы и расчет, перед самым уходом из здания подарил Романовой «чупа-чупс». На память, надо полагать.
В общем, сидя за столом, я даже сам посмеивался над своими недавними дорожными мыслями. Если это зелье и испытывать, то где-то в другом месте. Не здесь.
Может, в клуб какой сходить?
Монотонная работа и раздумья настолько меня вышибли из реальности, что случилось небывалое — я обед прозевал. На моей памяти подобного вроде как и не было ни разу.
Из транса меня вывела Денисенкова. Она потыкала мне пальцем в плечо и тоном, которым обычно говорят со смертельно больными людьми, спросила:
— Саш, все в порядке?
— А? — посмотрел я на нее.
— Просто уже три часа, — пояснила Ленка, глядя на меня своими добрыми карими глазами. — Ты на обед не пошел и в туалет с утра ни разу не ходил. И к операционисткам даже не наведался ни разу. У тебя все нормально? Может, случилось чего?
— Вроде нет. — Я посмотрел на часы. — Ого, и правда, уже сколько натикало. Пойду пожру.
— Влюбился, — подытожила улыбчивая и высокая Наташка Федотова. — У меня всегда так же бывает. Я в себя уйду — и привет, не дозовешься. Из- за этого как-то муж без ужина даже остался. Котлеты горят, а мне — хоть бы хны. Стою, мечтаю…
— Смолин? Влюбился? — фыркнула Галя Боярская из кредитного отдела, которая за каким-то лешим забрела к нам. — Он на такое не способен. Он эгоист.
— Ты, Галка, иди к себе в отдел и там своих кредитников критикуй, — возмутилась Денисенкова. — Нечего про нашего Смолина гадости говорить. Он, конечно, поганец еще тот, но мы сами его за это нагибать будем. А чужим нечего!
— Правильно-правильно, — поддержала ее Наташка. — Сашка, по крайней мере, зимой брюки в сапоги не заправляет. А ваш Петров так с ноября по март ходит!
Посмотрел я на это, послушал, да и пошел себе на цокольный этаж, где у нас находились служебные помещения.
Этот самый цокольный этаж был просторным, но его львиную долю занимало денежное хранилище, находящееся за семью замками. Причем это не красивый оборот речи, так оно и было на самом деле. Только в большой железной двери, которая закрывала непосредственный вход в хранилище, их имелось четыре, причем два открывались специальными, составными, из двух частей ключами. Плюс кодовый замок, плюс штурвал — круглое колесо с фиксатором. Плюс еще две двери, одна — с электронным ключом, другая, представляющая собой стальную решетку, — с двумя обычными. И это ведь я не все знаю, поскольку формально мне в хранилище делать нечего, не моя это делянка.
Но внутри я все-таки бывал, тогда все, о чем рассказал, и рассмотрел. Как-то раз меня включили в ревизионную комиссию, когда заведующая кассой в отпуск собралась. По идее, я не лучшая персоналия, но все подходящие люди заняты были, вот меня в коридоре и поймали. Времени было жалко, поскольку занятие это небыстрое, там же не только деньги пересчитывают, но и кучу разной другой ерунды, вроде чековых книжек, бланков векселей и закладных
