овчин и глиняных горшков до блестящих клинков и даже женских украшений.
Дэвид порой слышал обрывки их речи на гэльском:
– Славно мы начали войну, брат!
– Еще бы! Скоро и города англичан будем брать на копье, и тогда у нас будет все, что только пожелаем, – красивые женщины, много вина, лошади, овцы.
– Эти изнеженные южане не смогут противостоять нашей ярости и силе длинных клейморов! Вот уж напьются наши клинки крови проклятых англичан!
И никому из них не приходило в голову, что их может ждать поражение, ибо пока для завоевателей все складывалось удачно: они шли по английской земле, и не было силы, способной им противостоять. Ходят слухи, что где-то там собирается английская армия? Плевать. Одна славная битва – и уже никто не сможет остановить их победное шествие на юг! Где король Генрих с армией? Где-то за морем. А его страна лежит беззащитная прямо перед ними. И еще до первых снегов они станут мыть ноги в теплых речках южных графств, наряжаться в бархат английских лордов и обнимать их жен и дочерей.
Дэвид чуть поморщился. Да, эти парни с гор действительно были дикарями, жадными до наживы. Но когда на склоне холма Дэвид увидел шотландские пушки, его даже дрожь проняла. Это были огромные литые орудия, снятые с возов и вкопанные в землю, чтобы меньше ощущалась отдача при стрельбе из огромных жерл.
Лорд Хоум заметил, как Дэвид смотрит на шотландские кулеврины, и спросил, что он о них думает.
– Ну что тут можно думать? Шотландцы основательно подготовились к войне, и эти орудия еще себя покажут. Но если честно, как на духу, меня все же несколько озадачило то, что вы сообщили об отъезде из армии старого главы клана Дугласов Кошачьего Колокольчика. Когда это Дугласы оставляли своего монарха на войне? Словно дурное предзнаменование. Ведь мы, жители Пограничья, знаем, насколько Дугласы удачливы в походах.
Дэвиду надо было выяснить, что происходит в окружении короля Якова, и находившийся под хмельком Хоум сразу проглотил наживку. Смеясь, он заверил, что Майсгрейву не стоит опасаться, что армия Стюарта останется без благотворной поддержки Дугласов, этого едва ли не самого прославленного из шотландских кланов.
– И даже если сам глава Ангус уехал, то его сыновья Джордж и Уильям Дугласы остались среди наших командиров.
– О, я понял. Ангус Кошачий Колокольчик просто стар, и его не устраивают тяготы похода…
– Черта с два, скажу я вам! Ангус еще крепкий вояка. Но его утомили… нет, не воинские тяготы, а как раз их отсутствие. Хотя он вообще был против войны и даже пенял нашему Якову, что тот пошел на поводу у французов. Из-за таких высказываний он постоянно ссорился с Ла Моттом и д’Асси. Якову это надоело, он еле переносил старого ворчуна. А тот еще осмелился заявить, что король уже который день торчит в Форде, ничего не предпринимая, и тратит время на пустые утехи.
– Пустые утехи?
– Да, так он это называет. Но, скажу вам, ради таких утех и я забыл бы о завоеваниях. И имя этим утехам – красавица Элизабет. Прекрасная англичанка, хозяйка замка Форд, жена содержащегося у нас в плену Уилла Герона.
– Вы говорите о леди Элизабет Герон?
– О ней. Вы ведь местный, сэр Дэвид, и должны ее знать.
– Конечно… я знаю ее, – чуть запнувшись, произнес Майсгрейв. – Весьма милая леди.
– Милая? Да она просто красавица! Неудивительно, что Яков потерял от нее голову. И намерен завоевать ее любовь. А почему бы и нет, если утомившая его рыданиями Маргарита Тюдор находится где-то в замке Линлитгоу и ни о чем не догадывается?
– Королева тоже очень хороша собой.
– Бесспорно. Но она не леди Элизабет. Эта же… Она словно фея этих краев. Или, клянусь верой, в ее крови течет унция крови волшебного маленького народца. Даже наш суровый к любовным утехам граф Хантли заметил, что англичанка из Форда напоминает ему одну чаровницу с Нагорья, по которой сходили с ума вожди горцев. Они едва не устроили из-за нее межклановую резню, когда уже надо было выступать по зову короля. Но верность монарху все же оказалась сильнее чар. Если та фея из Хайленда была хоть наполовину хороша, как леди Элизабет Герон, то можно понять, что ими двигало.
– Никогда не считал Элизабет Герон феей, милорд. И всегда относился к ней с уважением.
– О, сэр, или вы слепы, или еще не ведаете, как может украсить женщину любовь к ней короля. Но сегодня вы сами все поймете. Когда увидите ее вместе с нашим Яковом!
И Дэвид увидел. Он сразу выхватил взглядом Мойру среди шумного собрания в большом зале Форд-Касла, восседавшую за высоким столом подле его величества Якова IV Стюарта. Мойра действительно выглядела великолепно. Улыбающаяся, роскошная, сияющая, словно залакированная всеобщим вниманием, она просто светилась от удовольствия, ловя на себе множество обращенных к ней взглядов, полных восхищения и заинтересованности. Прекрасная светлая фейри! А сейчас знатная дама в богатом одеянии: ее островерхий гейбл обрамляли два ряда крупных жемчужин, шейку также обвивал жемчуг, жемчужины мерцали и по вырезу ее лифа, и на широких отворотах рукавов. Король Яков, склонившись к своей прекрасной даме, что-то нашептывал ей на ушко и не выпускал ее маленькой ручки, выглядывавшей из пышного рукава, а она ласково улыбалась ему в ответ. Ах, какая милая дама в жемчугах и
