епископа Александра. Оданель шепнул, что эту башню отдали для ставки бастарда короля Якова, поскольку именно тут находится замковая часовня, но епископ почти не бывает в ней, а если проводит службу, то только в лагере при скоплении людей короля.
Дэвид и Оданель стояли в этом тесном, узком как щель проходе, проделанном в толще стены. Отсюда вела крутая лестница, о которой Майсгрейв, бывая ранее в Форде, не знал. Здесь было темно, и в какой-то миг Дэвид неосторожно задел стальным налокотником грубую кладку, и потому, когда опять стали спускаться люди епископа Александра, не мог и шевельнуться, опасаясь, что снова за что-то зацепится.
Когда голоса за стеной удалились, Оданель шепнул:
– Это старый проход, о нем мало кто знает, и мы сможем тут встречаться. Но, ради самого неба, что привело вас в Форд? Вы можете мне доверять, сэр.
Дэвид минуту размышлял, а потом спросил, что Оданель может сообщить о подземном ходе – ведь ходят же слухи, что из Форд-Касла некогда вел потайной туннель.
Оданель удивился.
– Такие слухи еще ходят? Странно, ибо подземным проходом не пользовались еще со времен нашего деда. Там произошел оползень, и если что-то и сохранилось, то лишь небольшой участок, ведущий из подвала под донжоном, но он заканчивается у колодца хозяйственного двора. Далее все заброшено и забито землей.
Дэвид какое-то время размышлял. Он надеялся на этот проход, но раз так…
– А вы могли бы незаметно привести сюда леди Мойру Герон? – спросил он Оданеля. – Мне надо срочно переговорить с ней.
Тот неожиданно улыбнулся.
– А я все ждал, спросите ли вы о ней. Ей непросто пришлось, поверьте. И она очень боится короля Якова… хотя по тому, как она держится, как кокетничает с ним и шутит, этого и не скажешь. Но она почти каждый вечер проходит по стене в часовню для молитвы. Да, думаю, вы можете дождаться ее на этой лестнице и…
Он не договорил, потому что Дэвид, развернувшись, опять ударился налокотником о стену. Они замерли, прислушиваясь, а потом священник сказал, что если Майсгрейву придется тут выжидать какое-то время, то уж не в полном воинском облачении. Здесь слишком тесно, а если кто-то услышит возню и обнаружит английского перебежчика…
– Скажу, что просто заблудился в переходах часовенной башни, – попробовал пошутить Майсгрейв, но священник его не понял и стал умолять пройти к нему и снять большую часть облачения.
Оданель привел Майсгрейва в свою комнатушку на втором этаже. Шум от веселящейся за стеной свиты Александра Стюарта долетал сюда из большого помещения башни, и под этот гомон Дэвид разоблачился с помощью Оданеля, оставшись в стеганом акитоне[64]. Сын леди Ависии, принявший духовный сан, довольно неплохо справился с обязанностями оруженосца и при этом даже упомянул, что некогда собирался стать рыцарем, но семья решила, что ему достойнее служить Церкви, и он смирился. Правда, воинственная кровь Геронов все же порой берет верх, и он пробовал себя с оружием, когда наезжал в родительскую вотчину.
– Оданель, когда вы сможете привести в часовню леди Мойру? – не выдержал Дэвид, слишком напряженный, чтобы выслушивать словоизлияния священника.
И тот понял, что Майсгрейва ничего так не волнует, как встреча с привезенной им родственницей Геронов.
– Я догадывался, что вы не зря приняли такое участие в судьбе нашей Мэри… то есть Мойры. Вы знаете, что она ждет ребенка? Думаю, знаете… Но сейчас это не столь важно. Что ж, идите в проход, поднимайтесь наверх и ждите у дверцы в часовню, пока Мойра не подаст вам знак.
Однако все вышло не так, как рассчитывал Дэвид. Ибо Мойра пришла в часовню с королем Яковом.
Дэвид тихо чертыхался за стеной, слушая, как его возлюбленная умоляет короля быть к ней снисходительнее. О да, она очарована своим венценосным гостем, говорила Мойра нежным, но напряженным голосом, при этом скромно уверяла, что пока у нее женские дни… Ах, она так смущена, что вынуждена говорить о подобном с мужчиной… тем более с королем. Таким очаровательным королем! Но он должен ее понять. И нет-нет, она больше не впустит его в свои покои… Сдерживать страсть и обходиться простыми объятиями так обременительно – и для его величества, и для нее самой. О, пусть Яков Стюарт смилостивится и будет терпеливым! А уж потом она будет принадлежать ему вся и полностью!
После этих слов стало тихо, и Дэвид лишь кусал губы, представляя, как они целуются. Наконец Яков решил оставить свою прекрасную даму, позволив ей помолиться.
Какое-то время было тихо, а потом шорох юбок Мойры раздался уже у самой дверцы на узкую лестницу. Дэвид не выдержал, открыл и сразу же заключил Мойру в объятия.
Это было несколько минут оглушительного счастья. Забывшись, они упоенно целовались. Но потом Мойра зарыдала.
– Я так боялась, что ты перестанешь меня уважать!.. Так боялась, что ты поверишь, будто я…
Она просто задыхалась в его объятиях, а он ее успокаивал:
– Тсс, моя фея! Не волнуйся, моя хорошая, моя самая лучшая.
